ex libris [crossover]
Сообщений 1 страница 30 из 34
Поделиться231-10-2023 13:40:30
раса: человек
возраст:
родилась в 1248 г. (в 64 году тебе 17, мне 28 :) все только начинается)деятельность: медик, декан медицинского факультета Оксенфуртской академии
место обитания: ОксенфуртКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
В общем, как на самом деле обстояло дело и почему вдруг мой меткий глаз [к слову единственный] пал на тебя. Сидели мы с Лютиком значит, наглаживали друг-друговыколенкихедканоны, обсуждали игру новую, после пыток, которые ты могла видеть в сериале от Нетфликса [единственно стоящая вещь к слову там, если говорить о пейрингах, которые мешают спокойно спать ночами] и меня вдруг осенило, что а ведь я мог посеять семя страха в голове барда, когда пытая его, немного выдал информации о том, что видел как вы с ним милуетесь в садах академии и что, если вдруг он не расскажет мне всего, что я хочу узнать, я переломав ему кости, отправлюсь допрашивать других, в том числе и тебя – рыженькая медичка, пахнущая солнцем и луговыми травами. И так мне эта идея зашла, так она мне въелась под кожу, что я решил, а почему собственно нет? Тебе уже 17-ть, возраст согласия наступил [мы считали если что, все должно сходиться :D], просто немножко переделали канон, чтобы было поинтереснее! Плавно мы перешли от игры с пытками ко второй игре с пытками, где я, сыграв храброго господина спас тебя от пьяных задир[которых сам же и подослал]. И завертелось, закрутилось собственно. Правда пришел Лютик и все испортил, поэтому мы снова перешли к разделу «пытки и всё-такое», но это уже детали, знаешь ли.
Я несильно хочу рушить канон, который ты можешь читать в википедии и гугле, ну кроме того, что у нас было более близкое знакомство. И мне бы хотелось, чтобы это были безуспешные попытки помочь мне, исправить меня и доказать лично мне, что не вся моя душа сгорела в том огне, которым я злоупотребляю.
Не могу сказать, что это заявка в пейринг, потому что…это не совсем так х) Ты действительно будешь участвовать в пейринге, но…на троих [см. я предлагаю в большей степени платонические чувства, а не сексуальную связь из эпизода в эпизод, если что]. И если ты понимаешь, о чем я, то ты понимаешь, о чем я, милая Шани. А если не понимаешь, то велком в палату, там тебе быстро расскажут о моей репутации…дознавателя.
Я не буду привязывать тебя к себе насильно с требованием хранить мне верность и не смотреть по сторонам. Но с удовольствием пожую стекла и даже пару раз почти умру на твоих руках? Идёт?ДОПОЛНИТЕЛЬНО
#p1254687,Jaskier написал(а):Дорогая Шани, нет у нас с Риенсом
полноценногопейринга, это все его шуточки. Со мной дело обстоит так: мы с тобой друзья, я люблю пошутить и сделать пару ненавязчивых комплиментов и намеков о том, что пора бы нам отправиться в постель и узнать насколько крепка кровать и мягок матрас, а ты сводишь все в шутку или вовсе просишь быть серьезнее. Для меня это развлечение и приятное времяпрепровождение, для тебя же, как я могу понять, все серьезнее и должны быть чувства более крепкие, чем просто желание покувыркаться. Ограничивать этой причиной не буду, роль твоя и ты сама лучше знаешь, почему нет.
Чувство долга у меня есть, я всячески буду ограждать тебя от Риенса, втыкать палки в колеса ваших свиданий и всячески беспокоиться, заботиться.
Посты только от третьего лица, полная анкета. Ну и остальное уже скажет Риенс.Требований у меня немного на самом деле. Основное наверное – убедительная просьба не брать на внешность Роуз Лесли :) [не спорю, что любая рыженькая хорошенькая актриса или модель будет всухую проигрывать одному наглому барду, но не убивай во мне все желание одним лишь этим, ок?]. Я бы еще попросил не использовать внешности Софи Тернер, потому что у нас она вроде как закреплена за одной из нпс [пока что] масок для Адды Второй, но тут уже как-то может сами зарешаете не знаю.
Я человек старой закалки, так что прийти через упрощенку не дам. Ты можешь написать анкету тезисно, красиво оформив свои хэды с каноном и тогда я пойму, что ты хочешь и можешь в персонажа и тогда я раскрою тебе свои чародейские объятия.
О размерах постов можно говорить бесконечно долго, но каждый пишет по-разному, кому-то достаточно 4к, чтобы выдать полную мысль и оказаться прекрасным рассказчиком, а кто-то и в 20 не уложится. Я пишу от 5к, птица-тройка и заглавные буквы присутствуют, лицо могу и 3-е, и 1-е, а вот 2-е не могу, вообще никак, ни писать, ни читать. Желательно, чтобы тебя это устраивало, и мы сходились в стиле подачи постов.
Считаю, что по скорости я игрок среднего уровня – этакая золотая середина, которая при хорошем общении и без попыток выклевать мне мозг, отдает посты вовремя и вкладывает в них душу и красивые идеи, а еще кладет к твоим ногам смешные мемы по типу «ето мы с тобой, смотри», графику своего исполнения и всякое милое-няшное, что тебя вдохновлять будет. Чего-то подобного хотелось бы получать и в ответ.
В идеале хотел бы найти прекрасную рыженькую медичку, которая самостоятельная и ответственная, не просто зацепившаяся глазом за роль в моменте, а та, кто будет предлагать свои идеи и не будет пропадать сутками где-то там, другими словами, рассчитываю на активность, а не вечные отговорки и обещания скорого появления. Меня не устроит активность – пост в месяц и заходы примерно так же, у нас есть списки, вот в них лучше не попадать, совсем не попадать, потому что меня это очень сильно расстраивает обычно, а когда я расстраиваюсь, то я делаю выводы за игрока за которым закреплена роль и тогда игрок может эту самую роль потерять.пробный пост, в котором мы с тобой впервые встретилисьОна спалила ему лицо! Чертова сука спалила ему лицо! Кислое вино, раздутое на пламя, ударило по левой стороне, заставляя отскочить и заорать от боли. Риенс споткнулся об чертов ковш, которым ранее получил от Лютика и упал на пол, суча ногами. — С-с-сука! — кожу разъедало, огонь с удовольствием пожирал плоть. Он визжал, рычал, орал и катался по полу с боку на бок, ослепленный болью, не в силах ни коснуться лица, ни остановиться эту пытку. Воняло паленной кожей, и волосами и Риенс впервые не чувствовал удовольствия от того, что вдыхал эту тошнотворную смесь запахов, ведь это были ЕГО волосы, ЕГО кожа. И он продолжал кататься по полу, обезумев от боли, пока не провалился в черноту собственного сознания.
Открыть глаза его заставили попытки шарить по его карманам и негромкие разговоры о том, что он скорее всего сдохнет вскоре после полученных увечий. Нанятые им же верзилы, войдя в заброшенный дом, обнаружили внутри только временного босса в отключке и ни следа того, кого они похитили с улиц Оксенфурта.
Ярость и боль напитали руки небывалой силой, ладони чародея раскраснелись и вспыхнули раньше, чем тот, что склонился над ним, понял, что случилось.
Было слишком поздно. Риенс впился горящими пальцами в мясистое лицо, сдирая с того кожу. Кровь заливала лицо и грудь, но он продолжал рвать плоть с нечеловеческим упорством.
— Ублюдок!
Стон и скрип зубов, крик боли и ярости. Он оттолкнул от себя одного и бросился на второго, зубами вгрызаясь в руку. Левую обожжённую сторону прострелило болью, но Риенс не отступил, не разжал зубов. Наплевать на всё, кроме жажды крови, которая сейчас была сильнее боли. Ярость жгла изнутри, хотелось рвать и терзать, ломать и убивать. Озлобленный чародей сплюнул в сторону чужую кровь и кусок выдранного мяса, скрипнул зубами. Ноги разъезжались в стороны от количества крови, которой был залит деревянный пол. Левым глазом он почти ничего не видел, но вот правый мутно-зеленый буквально выжигал пространство злобой.
Он найдет этого барда. И бабу, которая ему помогла, эту гребаную суку, которая сожгла ему лицо! Они оба заплатят за всё. Он обязательно их убьет. Медленно и с наслаждением.**
Мазь, которую изготовила Лидия, чтобы излечить ожог на лице Риенса, едва ли помогала ему. Накладывая толстым слоем жирную субстанцию, он едва ли не сходил с ума от боли, круша все, что из предметов попадалось ему под руку. И в какой-то момент едва ли не придушил и саму Бредевоорт. Она приставила к его единственно видящему глазу тонкое лезвие скальпеля, и только это вразумило чародея и заставило разжать свои цепкие пальцы.
— Убирайся, Риенс, — делая судорожные вдохи и откашливаясь, потребовала Лидия, указывая на дверь. — Или умрешь, — продолжая сжимать лезвие скальпеля пригрозила она, заметив, как скалится на нее колдун. — Проваливай!
Он ушел. Вынужден был уйти, чувствуя, как внутри все кипит от злобы. Ожег пришлось некоторое время прятать под кожаной перевязью, чтобы на него не попадала пыль. За кружкой пива в ближайшем трактире, забившись в самый темный и дальний угол, Риенс размышлял над тем, каким образом ему выманить барда, чтобы отомстить ему за случившееся.
В конце концов, он решил, что нужно действовать хитростью. Но, прежде, нужно нанять людей.**
Ее волосы напоминали собой новый моток меди, оставленный кем-то на солнце, заставляя щурить единственный здоровый глаз. Медичка, не изменяя себе, в зелененькой жилеточке, заняла место у фонтана. Небольшой перерыв между лекциями и легкий перекус яблоком. Риенс ощупал подушечками пальцев повязку на своем лице, будто желая напомнить себе зачем он здесь: «Я отправлюсь за той хорошенькой девчонкой, с которой ты так любишь болтать в парке при академии, Лютик». Когда от яблока в ее руке остался лишь хвостик, Шани, спрыгнув с бортика фонтана, поправила свой наряд, оглядев его на наличие пятен и помятостей, и прихватив с собой лекционные записи снова скрылась в дверях академии. Язык колдуна скользнул по нижней губе и уперся в правый уголок. После лекции, она, не изменяя привычкам пойдет в библиотеку и останется там до темноты. Именно там нанятые им люди и будут ее ждать.
**
Они вкатились в пустующее помещение библиотеки весело гудя, словно перепутали святую святых и питейное заведение. И не один из них сильно не был похож на студента или преподавателя академии в Оксенфурте. Остановить их никто не решался, щупленький смотритель библиотеки поспешил убраться к дальним стеллажам с редкими свитками, чтобы попытаться защитить те в случае слишком уж буйного поведения незваных гостей.
Риенс скользнул тень за спинами шумных наемников, к темнеющему проходу. Наблюдая и выжидая.
— Господа, — Шани привстала над столом, за которым читала книги по медицине и отложила перо. — Покиньте помещение библиотеки, немедля. Это не трактир. Здесь не принято шуметь.
— А ты кто такая, чтобы указывать нам, что делать — воскликнул один из лже-студентов.
Шани смерила его взглядом.
— Я — медик. И мне не нравится, когда сюда вламываются пьяные гуляки и устраивают здесь балаган.
— Медик! —Хохотнул один из них и схватился пальцами за собственный пах. — Подлечишь мне кое-что, а медичка? — Да-да, да-да, — вторил ему второй, делая шаг ближе и упираясь бедром в стол. — А мне вот сердце разбили, тоже надо подлечить. — И ухватившись за девичье запястье потянул чуть сопротивляющуюся Шани за руку на себя, прикладывая поджаты пальцы в кулак к собственной груди. — Пощупай, я тебе говорю.
Рыженькая медичка дернулась и попыталась высвободиться, но у нее ничего не получилось.
— Прекратите, — строго потребовала она, хмуря свои темные брови. — Вы не можете так себя вести здесь.
— Ра-а-азве? — подал голос третий парень, обводя взглядом зал и стеллажи, — И кто же нас за это накажет, голубушка?
В комнате повисла напряженная тишина. Все молчали, ожидая, что скажет девушка.
— Она ясно дала понять вам, господа, что здесь вам не рады. —Прихватив с полки одну из книг, Риенс выступил из тени, мягкой и бесшумной походкой. — Если вы не хотите неприятностей, вам лучше уйти.
Трое ребят переглянулись, как бы решая, кто будет первым, и, наконец, первым оказался самый высокий. Он сделал шаг в сторону Риенса.
— Ты еще что за…
Колдун не дал ему договорить. По роже прилетело увесистым томом книги, которую он прихватил с собой. Пожелания бить в полсилы, были проигнорированы. Маг бил так, чтобы вырубить наверняка.
Повязка на левой стороне лица, скрывающая уродливый ожог, препятствовала тому, чтобы видеть всю ситуацию в целом. Так что следующую оплеуху, он незапланированно пропустил. Это было неожиданно и чертовски неприятно. Сцепив зубы и оскалившись, чародей, злобно зыркнув глазом на обидчика, ударил снизу, прямо ногой, чуть пониже коленной чашечки, заставляя врага взвыть.
— Идёмте! — Он вытянул руку к Шани. —Идёмте же, скорее! — Схватиться за руку Риенса, Шани не успела, третий парень из шайки напрыгнул на него сзади, обхватывая руками за плечи и сцепляя собственные руки у него на груди, приподнимая над землей. Он встряхивал его как бутылку, вверх и вниз, и вверх, и вниз.
— Бегите! — Прохрипел Риенс, пытаясь освободиться от чужих рук. Повязка с лица начала медленно сползать от тряски в разные стороны. — Бегите же!**
Комната перед распахнувшимся глазом закрутилась как колесо перевернутой телеги. Со лба медленно сползла мокрая тряпка, внутри которой, судя по всему, был завернут компресс снимающий жар.
— Не вставайте, — на грудь мягко надавили женские руки, вынуждая расслабиться и снова прикрыть глаза. С очнувшимся Риенсом говорила Шани. Он узнал её голос. — Вам хорошенько врезали по голове. Но потом пришла стажа и…
— Вы в порядке? — Он помешал ей договорить, перебивая, с трудом ворочая языком, но ладонью её ладонь успел накрыть, а она даже не подумала выдернуть руку или высвободиться, лишь слегка вздрогнула.
— Не переживайте, — её веснушчатое лицо и зеленые глаза, расплывались перед глазами Риенса. — Меня они не тронули. Благодаря вам…
— Риенс…зовите меня Риенс. — В груди сдавило от желания откашляться. Шани поправила компресс на лбу чародея и внимательно, чуть хмурясь всмотрелась в ожог на лице, но вопросов не задала. — Что ж, вы должны будете мне одно свидание…
Поделиться319-11-2023 22:17:23
раса: суперсолдат
возраст: 35+-?деятельность: злой злодей
место обитания: кто ж его знаетКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
— паровозик, который не смог
— что-то нажал и всё сломалось
— сын маминой подруги, но есть нюанс
— что ж вы так убиваетесь, вы ж так не убьётесь! (с)
— умные мысли часто преследовали его, но он был быстрее
— топ-5 способов завоевать сердце девушки: 1. инсцинировать собственную смерть…
— отличный план, Уолтер, просто охуенный, если я тебя правильно понял. надёжный, блять, как швейцарские часы (с)
— он хотел бы жить на Манхэттене и с Наташкой делиться секретами, но он просто гениальный учёный в рядах ЩИТаи немножко долбоёб…
— Наташ, ну чё попохищать людей и посоздавать из них зомбированных суперсолдат на продажу мегазлодеям нельзя?? ну, Наташ… Наташ, ты что, обиделась???[indent] [indent] i am cringe, but i am free.
есть такое онямэ с коротеньким скромным названием: "Секретные материалы Мстителей: Черная Вдова и Каратель";для того, чтобы знать кто таков Элайас Старр и как его играть — смотреть аняму не обязательно;
[indent] [indent] кратко по делу: Старр работал на ЩИТ, состоял в штате гениальных учёных на Фьюри верчёных; часто пересекался с Вдовой, рыжая бестия украла сердце пацана, но он загнался комплексами, мол, ну где АНА, а где ЙА
(ну, она на задании, а ты в лабах, ты чё, ало э??)и не нашёл ничего лучше, чем инсценировать свою смерть, счипиздить образцы ДНК Мстителей и исчезнуть с радаров;[indent] [indent] спустя какое-то время, Наталья и Элайас сталкиваются вновь, выясняется, что он как живой, но сука (не)живой — обкололся днк-ами мстюнов и теперь тоже супер-пупер-дупер-убер-блэк-премиум солдат, как и Романова, то бишь бегает быстро, бьёт сильно и прочие приколы КапитанАмерика™ в комплекте; вот только, никаких благородных целей Элька не преследовал, он хотел быть песней Дафт Панк про: быстрее, выше, сильнее, но по итогам ебанулся, как Канье, став стронгер, однако решив, что для дамы сердца надо бы ещё подчеркнуть свою значимость чем-нибудь…
[indent] [indent] и решил, что “что-нибудь” — это торговля зомбированными ордами суперсолдат суперзлодеям))0 а чё, звучит как план? Наташа мув не оценила, Старр расстроился, младые, у которых ничего акромя влюблённости Элайаса и Наташиной симпатии когда-то — не было — бранятся (пиздятся), исход…
[indent] [indent] не очень и не библейский.
анямэ, к сожалению, начинаясь за здравие, кончается за упокой и не только самого Элайаса, но и в контексте идей/прочего — всё пущено по рельсам слащавой и пресной сраки; я же предлагаю вам взять совсем другой ракурс; не делать из Элайаса совсем уж тряпку полывую (ц), а чела, который если и был одержим любовию по началу, то по итогу, видя, что “любимка” не хочет никакого между ними пау-пау, кроме буквального — виляет маятником отношений к злобе, вражде, ярости, обиде и приколам категории “так не доставайся же ты никому”;
при этом, хоть Старр местами и откровенно ведёт себя, как долбоёб lvl900, он так-то гениальный учёный, который смог синтезировать свою сыворотку суперсолдатизма и она работает. другой вопрос как, какие у этого побочки и так далее. за сим, предлагаю ему врубить сигму и уже начать думать за бизнес, при желании, суперзлодейский или не очень, короче мотивы и прочее - на откуп играющего, Наташа здесь где-то уходит на тридцатьпятый план задний для Старра;
на самом деле на этом поле можно ОЧЕНЬ много всего придумать и разыграть, у меня полно идей и мыслей, но расписывать тут 33 листа, учитывая, что заявка и так на 99% уйдёт в никуда — смыслов не вижу, а если вы смыслы в таких игрищах и интерес видите — смело приходите, расскажу всё в лицах со стендапом или без, радостно заплету в паутину играть и прилагающееся.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Она была из тех, кто пишет невозможные заявки…
И если вы заинтересовались, дочитали аж до сих и прилагающееся, то давайте поговорим о прочих условиях “контракта”.у вас товар, у нас: идеи на игру, фотошопные приколы и мемы в наличии; одену, обую, разую, надую, борщом угощу, выпью вашу водку, украду балалайку и угоню медведя, в смысле будем играть серьёзные шпионские триллеры и стекло, конечно же (или нет, зависит от вас в том числе)
посмотрите на своего мужчину и на меня: на мои посты, на первое лицо в них, в третьем писать могу, но очень это дело не люблю и не хочу, соигроков ни к чему не принуждаю, хотя второе для меня причудливее, чем другие;
Мы здесь, чтоб играть и фаниться, а не для того, чтобы работать работу и ковыряться в арбузивных отношениях дружеского/иного толка пореалово поперёк ролевого, так что давайте жить дружно и без хуйни.
Коммуникация — круто. Давайте обсуждать игры, мемить мемы, обкидываться голосовыми по обоюдному согласию, музыкой, видео и чем угодно ещё, но при этом НЕ ебать друг другу ничем мозги; всё, что можно обговорить — давайте обговаривать, это важно <3
Пост раз в 2(3) недели, я буду стараться соответствовать, всё обсуждаемо, мы тут играть и фаниться [2], так что обо всех “сроках”, клавах и коках говорим без проблем аще, ура, люди-человеки.
Элька — идеальный персонаж, если вы привыкли брать малораскрытого/известного героя и начинять эту кость мясом, чтоб было вкусно и Гордон Рамзи кричал: файнали сам гуд факин фуд.
при запросе в гугл сразу выдаётся некто яйцеголовый, ну вы знаете эти 150 вселенных и не очень; короче, яйцеголовый вредный дед - это не ты, ты - вотвнешность менябельна на любого кариеглазого брюнета при желании (и чтоб он в марвеловском кино крупно не светился "до" -> ну, а Бейл как по мне просто хорош в амплуа, как "безобидного" типа, так и ну... вы поняли, 200тыщ лямов ремиксов пёрфект хёрл в студию и бассбустедПробный постСеверная Америка — лоскутное одеяло, поделенное на 50 штатов.
Вайоминг — дыра, залатанная пыльной, потрёпанной заплаткой линялой ткани, выцветшей на солнце фермерских полузаброшенных хозяйств, находящихся на расстоянии футбольного поля друг от друга.
Городок Вайоминга Джэксон. Небольшое двухэтажное зданьице забегаловки с гордым названием Liberty Burger. Открытая веранда-балкон второго этажа. Четверо других посетителей, помимо меня и моего спутника, распределённые по видавшим виды пластиковым креслам снаружи и внутри. Запах фритюра, мяса и горного воздуха.
Высокий темноволосый мужчина с щетиной недельной давности, светлые глаза, измятая застиранная рубашка, джинсы цвета жжёваной жвачки. Фил Декстер уплетал картофель фри и луковые кольца с такой жадностью и скоростью, с какой человек, проведший несколько дней в пустыне припадает к бутылке воды. Моих губ коснулась тень насмешливой полуулыбки. Опуская голову, поднося к губам свою чашку с кофе, глядя на Фила из-за солнцезащитных очков, я кивнула вопросом:
— Забыл не только побриться, но и поесть?
Декстер смерил меня раздражённым взглядом, продолжая жевать, громко хлюпнул газировкой из пластикового стаканчика, хмурясь и, вытирая рот рукавом, ответил, с всё тем же аппетитом вцепляясь в бургер:
— Смешно.
— Что именно?
— То, как ты делаешь вид, будто ничего не знаешь. Про меня или про то, что я забыл в этой грёбанной дыре.
— Не смешнее, чем то, как ты пытаешься прочесть надпись на моей майке. Давай помогу: её там нет, Фил. И мои глаза выше, — я очаровательно оскалилась, приподняв чашку с кофе.
— Чт-?! Да я не...! А, да, к чёрту...
— К чёрту, — солидарный кивок. — Откуда у тебя информация о поставке оружия Фиску? Почему представление на вечеринке в клубе? Почему сейчас? — моя левая бровь дрогнула вопросительным изгибом и вернулась на место. — Дела у большого Вилли идут лучше некуда. Его дискотека для тех кому за 100кг подходит для того, чтобы показаться ещё более белым и пушистым в глазах общественности, а не для размахивания пушкой перед лицом прессы.
— Хрена лысого, Ната. Всё не так, — бывший агент Щ.И.Т.а резко махнул рукой по воздуху, разрезая пространство. — Да, дела у него может и идут как надо, вот только позиции Фиска уже ни хера не такие прочные, как раньше. В том-то и соль, — Фил яростно ткнул пальцем в стол. — Он даёт на лапу федералам, конгрессу, копам. Подкупает судей, делает свои дела в Нью-Йорке по-тихому. Думает, он такой крутой, что может ворочать под носом у вас, у Мстителей, — раскрытая ладонь метнулась в мою сторону, я меланхолично отпила ещё кофе. Собеседник начинал распаляться. — И поэтому его стоит бояться. И оно так-то может и так, а может и нет, мне лично срать, а вот свежей крови в преступном потоке — нет, — Декстер сделал драматическую паузу после отрицания. — Они знают, что Вилли действует аккуратно, но называют это осторожностью. Они говорят, мол, он не настолько хорош, а настолько труслив. Что он в штаны навалил при одной только мысли, что можно столкнуться с вами, ребятами-геройчатами и всё, — Фил издал чпокающий звук губами, — баста. И поэтому, именно поэтому, пушка на вечерине — это логично Ната. Это демонстрация силы, — кивок. — Уверенности. Бесстрашия, даже, — он пожал плечами, откидываясь на спинке стула. — Мол, глядите я каков, могу пукалку достать и при журналюгах, и при Мстюнах в городе.
В вайомингской тишине, редко перебиваемой звуками тихого городка, повисла пауза. Я задумчиво провела пальцем по краю кофейной чашки. Декстер был надёжным источником информации. Объединявшее нас прошлое, почти позволяло ему быть отнесённым в мой краткий список “друзей”, а не просто полезных контактов. Версия Фила была достаточно убедительной. Влияние, связи и деньги Фиска в городе были достаточно внушительными. Не настолько, чтобы по-настоящему беспокоиться или созывать Общий Сбор, но достаточно для полиции или агентств. Вот только Фиском не занималась ни полиция, ни агентства. Версия Фила закрепилась в позиции убедительности, откинув в сторону придаток “достаточно”. Допив кофе, я подложила под блюдце несколько банкнот, расплачиваясь за нас обоих, поднялась из-за стола и, поцеловав Декстера в щёку на прощание, направилась вниз к своему мотоциклу. Вечеринка Вилли через 2 дня. Стоит поторопиться.
Шпион — теневая единица вооружения. Личность, способная мимикрировать под обстановку вокруг неё и добывать информацию, не выдавая собственного присутствия, не оставляя следов. Хороший шпион — работает в одиночку. Отличный шпион — знает, как использовать собственные связи в пользу делу, продолжая работать в одиночку. Во время Битвы за Нью-Йорк, я снесла с ног светловолосую женщину в брючном костюме: за её спиной разваливался на части один из летательных аппаратов читаури, в руках девушки был микрофон и, если бы не мой бросок, фрагмент реактора инопланетного летательного устройства, расплескал бы её мысли и память по тротуару бордовой похлёбкой. Девушку звали Кимберли Кук, и её оператору с CNV повезло куда меньше. Так, в моём списке контактов появился телефон репортёра с крупного телеканала. Так, сфабриковать личность журналистки Лорейн Тёрнер с документами, послужным списком и пресс-картой, дающей доступ на празднество Вилли — оказалось проще, чем добираться из Вайоминга до Нью-Йорка.
Лорейн Тёрнер — жгучая брюнетка с короткой стрижкой и своеобразным полуспортивным стилем. Цвет глаз Лорейн — скорее серый, с лёгким оттенком голубизны. Линзы, парик, макияж. С оружием могут возникнуть проблемы: пронести его на вечеринку к криминальному боссу, постоянно имеющему дела с оружием, проблематично. Он не идиот и знает, как прятать засапожный нож и как именно охрана на входе должна осматривать сумки или карманы гостей. Лорейн — журналист-консерватор, поэтому даже в век технологического прогресса у неё при себе ручка и карандаш. В остальном, стандартный набор: ключи, удостоверение, телефон. Ничего интересного или подозрительного.
В помещении клуба царит неоновый полумрак. Множество бликующих поверхностей: зеркальная барная стойка, украшения и диско-шар под потолком, бутылки и стаканы на баре, блестящие платья некоторых посетительниц, защитные стёкла на произведениях искусства, развешанных вдоль стен — создают эффект живого глянца. Из колонок звучит какая-то электронщина, фон для собирающихся гостей. Сканируя взглядом пространство, я подбираю точку для наилучшего обзора небольшой сцены, с которой, вероятно и будет выступать с речью жирный Вилли, когда натыкаюсь на выбивающееся обстоятельство. Левая бровь вновь выгибается немым вопросом выше правой и возвращается на место.
— Тебе ещё не рано ходить по клубам? — равняясь с целью, улыбаясь одними губами, беззлобно произношу я. Питер Паркер. Человек-паук. Маленький большой супергерой.
Формальный вид и положение в пространстве, несмотря на лёгкую рассеянность, мелькающую на юном лице — скорее признак возраста, чем места и времени — Паркер здесь по какому-то делу. Логичное предположение возможного допуска подростка на мероприятие: 1) друг сына/дочери кого-либо из больших шишек в окружении Фиска; 2) работа. Первое отпадает. Не потому, что американская мафия не приветствует кумовство, а потому, что у очень хорошего парня Питера Паркера, к сожалению, не так чтобы много друзей. За вычетом Лидса и подружки, можно было бы сказать, у Питера их скорее нет, чем наоборот.
— Говорят, у фотографов сейчас большая конкуренция.
Есть ещё третья версия. Маловероятная, но всё же. У Питера Паркера тоже есть свои источники информации, и он далеко не настолько прост, насколько пытается казаться...
Поделиться401-12-2023 15:02:08
раса: Бог
возраст: ≈4200 летдеятельность: Премьер-министр РФ
место обитания: Россия, МоскваКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
История славянского пантеона — это история борьбы Велеса и Перуна. Быть может, сложись все иначе, и они смогли бы быть друзьями, братьями, семьей. Но сложилось так, что бывшие в этом пантеоне первыми – Род и брат его, Сварог, заключили соглашение. Верховным в пантеоне станет тот, кто первый сможет дать жизнь. Род удалился в свои чертоги. Магия давала ему немыслимые возможности, и он создал Велеса. Творение вышло, во многом, совершенным. Но не может быть ничего более совершенного, чем рожденное. И к моменту, как Род создал своего первого, старшего и самого могучего сына, Сварог и Лада уже успели подарить жизнь Перуну, которому и была дана власть Верховного. Род рассердился, но отречься от своего слова он уже не мог. И все же, он воспитывал Велеса в знании, что именно он должен возглавить пантеон. Так славянские божества пошли по уже известному ранее пути, не сумев отклониться от мирового баланса, который еще до рождения их предрек борьбу Громовержца и Змея. И борьба это во имя сохранения равновесия должна была быть вечной.Пантеон развивался и множился. В помощь и поддержку Велеса Род создал Карачуна, а после заключил союз с Матерью Землей, от которого появились Мокошь, Стрибог и Хорс. Сварог и Лада тоже дали жизнь еще двум сыновьям – Дажьбогу и Семарглу. Вера в богов крепла на Руси, а вместе с нею крепли и сами боги. Соперничество между Велесом и Перуном, впрочем, не прекращалось ни на один день, хотя порой и могло казаться иначе. И все же, период спокойствия завершился отнюдь не из-за очередной мелкой потасовки.
Мокошь – дочь Рода и сестра Велеса, по разумению ли проведения, по разумению ли батюшки своего или по разумению Матери Земли, а стала хранительницей судеб. Сила немыслимая и доселе никому неведомая досталась женщине. Многие жаждали ту силу получить, завладеть ею, и значило это – завладеть самой Мокошью, вот только Род отвергал вероятность того, что дочь его когда-нибудь выйдет замуж. Поселил ее в Прави отдельно, в доме, где она пряла нити судьбы и вела одинокую жизнь. На Пряху Судеб заглядывались равно Велес и Перун. Только первый мыслил все больше не красотой ее и складностью, а властью, которую он может получить, если возьмет ее в жены и велит на правах мужа прясть его судьбу так, как ему желается, а второй ни о чем подобном не думал, а свататься к ней пришел в обход всяких правил лишь потому что сказано ему было, что негоже Верховному бобылем ходить. Ни своих родителей, ни родителей желаемой невесты Перун в известность о своих намерениях не поставил. Так что неудивительно, что когда объявили о браке, скандал разразился немыслимый.
Род утверждал, что дочь у него украли, и что Перун – никакой не Верховный, а разбойник, похищающий чужих дочерей. Сварог, заключивший этот брак, что так будет лучше для пантеона. Как бы там ни было, а союз этот половина Прави не признала, только кто мог спорить с волей Верховного? Лишь Велес. И тогда он сделал то, что навеки положит огромную пропасть между ними всеми: он украл Мокошь из дома ее мужа и увез в свой. Узнала в тот день Пресветлая Правь мощь гнева своего Верховного. Жену он вернул, едва не убив Велеса. Но репутация Мокоши с тех пор была подмочена и незаконным браком, и пленением, в котором невесть что могло произойти.
После было много всего: и подъем веры Руси на небывалый уровень с расцветом Прави, и неверный выбор в пользу вымеска Владимира, который и положил начало уничтожению этой веры, и века в забвении и скитаниях по всем трем мирам. Большинство сходилось на том, что стоит больше времени проводить в Яви и приводить людей обратно в веру в родных Богов, но удавалось это не всегда.
Всем показалось, однако, что непременно удастся в девяностых. Эпоха, когда вера в христианского бога была слаба после веры в идеологию, заменившую всех богов вообще, а свободы было столько, что ею можно было захлебнуться. Смертных нужно было только подтолкнуть, и они начали исследования славянских богов и культуры, а значит, и сил у них день ото дня стало прибавляться. Велес сориентировался быстрее всех. И оказался во главе политики, в кресле премьер-министра. А Перун поздно спохватился. И взял в руки криминальный мир Москвы, а следом – нефтяной бизнес. Грубое, гнусное, жестокое время. Криминальная война шла на улицах. Не остывала она и в пантеоне. Правила диктовала Явь. И Велес не стыдится того, что он устранил своего главного конкурента руками наемных убийц. Не мы такие – жизнь такая.
Мокошь осталась одна в разрушающейся криминальной империи мужа. И Велес, понимая, что Перун не вернется еще очень долго, а бедной вдове может быть нужна помощь, протянул ей руку. Да, он убил ее мужа, но ей необязательно было отправляться следом, как и необязательно следовать заветам любви и верности, в которые Велес верил не особенно. Или по крайней мере, не в этом браке. За то, что пришел на похороны криминального авторитета, от его безутешной вдовы получил венком прямо по хребту и проклятой земли за шиворот. За то, что сделал ей же неприличное предложение – расцарапанное лицо. За то, что бросил презрительное «все равно будет, как я сказал» - сорок пуль. Вот только о том, как это Мокоши удалось, она до сих пор вспоминать не желает, ведь убила она его отнюдь не в честной схватке, а в постели, которую разделила с ним, имея план отомстить за мужа и отправить брата в Правь, а лучше – в Навь, так надолго, как это было возможно.
«Оно того стоило» - будет думать он, пять лет ожидая возвращения своего обратно. И Велес, конечно, вернулся. Сил становилось больше, их снова начали славить, а значит, у них у всех снова был шанс. Вот только пантеон вновь не един, и един едва ли будет. Все идет по кругу. Славянские божества вновь разделились на сторонников Велеса и сторонников Перуна, все чаще в пантеоне говорят о войне. И кажется, что они кое-чего не понимают. Война уже идет. С первого дня Громовержца и Змея на этой земле, она не прекращалась ни одно мгновение. И нет пока во всех трех мирах Силы, способной это изменить.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
➤ Можем обсудить некоторые детали, например, внешность, отдельные моменты биографии, текущую должность, но каких-то глобальных изменений внести уже не удастся, мы играем историю именно в таком виде. Интересен лейтмотив противостояния в пантеоне, теория основного мифа, в котором Громовержец всегда сражается со Змеем.
➤ Да, чтобы убить Велеса, Мокошь переспала с ним, а когда он уснул, сорок раз в него выстрелила. Ачотакова? Она, между прочим, Верховная, и никто не смеет ее судить.
➤ Заявка не в пару. Велес всегда смотрел на Мокошь, как на средство достижения цели, скорее, как на вещь или функцию, нежели, как на живого человека\божество. Может быть, он и любит ее какой-то странной братской любовью, но в остальном, она – способ уязвить Перуна, забрать у него, что-то дорогое и важное, способ лишить его покоя, а равно контроля над судьбами, ведь он уверен, что она прядет их не сама, а под чутким контролем мужа, а вообще-то он и сам не против установить такой контроль. Вполне вероятно и даже ожидаемо, что у Велеса есть жена и дети, но кто это и сколько, мы не прописывали.
➤ Велес такой, какой он есть. И он этого не стесняется и не чурается. Его не волнуют ярлыки, он совершает неблаговидные поступки, потому что может, хочет, потому что у него есть такая власть. Ему нестрашно быть подлецом, мерзавцем и кем там его еще назовут, потому что все эти человеческие оценки неприменимы к нему, как к божеству, и он это отлично знает. Как знает, что в их противостоянии с Перуном есть какая-то затаенная обреченность, ведь в сущности, у них никогда не было выбора, быть врагами или не быть ими.Пробный постМокошь утыкается в грудь супруга и кричит так, что этот крик заполняет собой всю парковку. Слезы льются из глаз, хотя она не плакала, казалось, уже столетия. Опустошение, которое ощущает Богиня теперь, сравнимо с черной дырой, с целой Навью, с кратером вулкана и она задыхается в этой пустоте. За все время их брака, за долгие годы союза, они проходили через многое, но она никогда не теряла Перуна, никогда не оставалась без него надолго и никогда не была по-настоящему одна. Она не хотела, она не знала, как жить без него. И теперь, ощущая под пальцами не его энергию, не его ауру, а только одну лишь смерть, Мокошь тоже умирала, ощущая, как секунды проносятся сквозь нее, вырывая куски души и сердца. Те самые, что она когда-то отдала мужу.
А потом были врачи. Много врачей. И глупые, нелепые попытки спасти его. Как можно спасти того, кто уже мертв? И как может быть мертв тот, чей голос она до сих пор слышит? Мокошь стоит с совершенно безразличным видом. Слезы все еще струятся по щекам. Собираются журналисты, вспышки камер, приезжает охрана, которую вызвал Лёня, потому что сейчас Владислава не способна ни на какие действия и решения. Она только смотрит на свои руки и платье, запачканное кровью мужа, и не понимает, как это могло случиться с ними. Почему? Почему она не предусмотрела? Почему не прислушалась к своим ощущениям? И задавая себе эти вопросы, она плачет снова, пока не приезжает сначала сын, а затем дочь и по ее виду Мокошь хорошо понимает, что та уже успела сопроводить отца по Калинову мосту.
А потом были похороны. И много-много людей. Вопросов. Пожеланий. Соболезнований. Черное платье, которое Перун не любил, потому что считал, что черный ей не к лицу. Но она нарочно его надела, чувствуя где-то за задворками своей чудовищной боли еще и гнев, раздражение, злость на мужа. Почему он оставил ее? Почему он тоже не предусмотрел всего, что случилось? Почему не был достаточно осторожен? Ей хотелось насолить ему такой нелепой глупостью, почти детской. Он ведь видел ее из Прави? Наверняка видел. Пусть любуется этим чертовым платьем! Впрочем, еще он видел ее слезы. Он ненавидел их больше всего на свете.
А потом был Велес. Его сопровождение из головорезов. Чертов венок, который Мокошь швырнула ему вслед, прежде разодрав мерзавцу лицо и не забыв в него плюнуть. Сколько пощечин он стерпел от нее, прежде, чем схватил за руку и ровным тоном заявил, что она сошла с ума от горя? Женщина не знала. Но теперь гнев ее кипел уже не только в груди, но и в жилах. И она знала, чью жизнь выжжет этот гнев, чью жизнь превратит в ад и кто следующий пройдет по Калинову мосту. Щедро высыпанная за шиворот ублюдку могильная земля, была весьма однозначным обещанием, которого Мокошь никогда не забудет.
А потом были люди. Жалкие смертные, которые думали, что обладая мнимой властью, утвержденной криминальным миром Москвы, они смогут отобрать то, что им не принадлежало. То, что принадлежало Перуну и его семье. Им казалось, что его смерть подвела черту под его начинаниями, и они никогда в своей жизни так не ошибались. О, считаться с женщиной в мире организованной преступности никто не намеревался, разумеется. Но Мокошь могла их заставить. У нее для этого было все необходимое. Ее магия, деньги на счетах супруга и люди, верные его памяти. Кровавые раскаты разнеслись по Москве, словно весенняя гроза. Мокошь не щадила никого. Воистину, женщины куда более безжалостны, чем мужчины и Владислава доказывала это каждый день своей новой жизни. Но чем дольше она это делала, тем острее ощущала, как ей не хватает мужа рядом. Отстаивая его наследие, его дело, их дело, она чувствовала себя не на своем месте и лишь от того, что была вынуждена, продолжала.
А потом была месть. Такая жестокая и беспощадная, как и та, что в ней нуждалась. Мокошь знала, что делала и желала этого. Планомерно и целенаправленно она уничтожала всех, кто прямо, или косвенно был причастен к покушению и смерти Перуна. Исполнителей нашли первыми. Это было так бесконечно просто, что даже немного смешно. Владислава предпочитала не пачкать свои белоснежные руки в чужой крови так прямо – она все чаще пользовалась прялкой, истощая свои энергетические запасы чуть ли не до нуля, но добиваясь желаемого. Но в тот вечер она сама взялась за нож. И та кровь, что окропила ее руки и платье, словно смыла кровь мужа с ее души, разума и сердца, принося долгожданное облегчение, которое достигло своего пика в день, когда она шестнадцать раз выстрелила в лицо Велесу, не сожалея об этом ни единой секунды ни до, ни после.
А потом была усталость. И понимание того, что за последние полтора года Мокошь делала все то, что не делала за тысячелетия своей жизни и ей это не нравилось. Она знала, что муж вернется, нужно только подождать. Она знала, что он ни за что не оставит ее навсегда. Она знала, что он снова возьмет дело в свои руки и ей доведется вернуться на свое место. Но когда? Этот вопрос мучил женщину день ото дня. Она скучала по мужу так отчаянно, что порой это казалось невыносимым. Да, Мокошь могла быть одна. Она могла со всем справляться самостоятельно. Но она не хотела. Ни быть одной. Ни справляться ни с чем без Перуна. Это казалось не то, чтобы неправильным – вообще немыслимым.
Но бросать начатое Мокошь не намеревалась. Она продолжала заниматься делом, что иссушало ее, лишая сна и покоя. И вместе с тем продолжала делать все, чтобы языческие начала в людях множились, а имена языческих Богов упоминались все чаще. Способствовала раскопкам, популяризации культуры, открытию музеев. Чем больше думали о Перуне и исследовали языческую религию Руси, тем скорее он должен был вернуться. Появился интернет, чем немало помог женщине распространять соответствующие сведения, что называется «из первых уст». Уж она-то знала, кем именно был супруг и как ему поклонялись ранее. Выходили книги, с кафедры вещали ученые. Это то, что требовалось мужу. Это то, что требовалось им всем. Мокошь была упряма. Да, поначалу она думала, что такими темпами супруг вернется к ней, через три месяца, может быть, через полгода, но не более того. Но чувствуя и то, как медленно пополняется энергией сама, женщина убедилась в том, что на желаемое понадобится куда больше времени.
Когда раздался звонок в дверь дома, Владислава сидела в кабинете, разбираясь с бумагами. Ни дом, ни место постоянного проживания она не меняла. Отчасти, потому что это было неудобно, отчасти, потому что ей хотелось, чтобы когда Перун вернется, он знал, куда идти. И он знал.
Мокоши не нужно было открывать дверь, или смотреть в глазок, чтобы понять, кто стоит у входа. Ей даже не нужно было подниматься из-за стола. Понимание поразило ее существо в одночасье, узнавание разнеслось мелкими разрядами тока по каждой клетке тела и женщине на мгновение показалось, что она задыхается. Дверь, конечно же, открыли без нее. И гостя попросили подождать, не подозревая, что в этом доме он – единственный хозяин. Мокошь не волновали все эти глупые слова. Босая, она бежала по ледяному полу, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Она остановилась, лишь забежав в комнату. Застыла на месте, глядя голубыми глазами, полными боли и страха, но вместе с тем радости и предвкушения встречи. Она ждала так долго. Так долго, что несколько тысяч лет их жизни показались ей на этом фоне не столь многочисленными. Женщина медленно приблизилась к супругу, коснулась пальцами его плеча, шеи, щеки, словно убеждаясь в том, что это – на самом деле он. И это был он. Слезы вновь закапали из глаз, но Мокошь не позволила себе ни единого всхлипа, прежде, чем поцеловать мужа в губы, ощущая, как с этим поцелуем с плеч словно падает гора. Но лишь только на одно мгновение. Потому что в следующее, она размахивается и ударяет его по щеке с силой, которая, пожалуй, была для Громовержца ничтожной. Уж точно он на войне получал куда больше женской оплеухи. Но Мокошь надеялась, что это хотя бы обидно.
- Мерзавец! – хрипло кричит она ему, наконец, заходясь в рыданиях. Ей так давно это было нужно, - Оставил меня тут одну… Со всем этим! Оставил! Ненавижу тебя! – и она толкает его, не давая себя обнять, хотя, наверное, и это ей тоже было очень нужно.
Поделиться517-01-2024 12:06:34
EIST TUIRSEACH [SAGA O WIEDZMINIE]
раса: человек
возраст: помер красивый, но старыйдеятельность: Ярл и Конунг Скеллиге, а также король Цинтры
место обитания: Цинтра, КонтинентКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Был непобедимым морским волком, играючи раздавал люлей нильфам и нордлингам.
Женился - проиграл войну и умер. Все беды от баб!Лихой морской волк, опытный воин, стратег от боженьки и красавчик от мамочки — у Эйста и правда все чудно складывалось. Жизнь его была полна опасностей и сражений, не нравилось ему в покое сидеть, вот и за заслуги перед родными островами да за приятный нрав Эйста избрали Ярлом Скеллиге. Мужчина он был молчаливый, но остроумный, был способен подхватить как светский разговор вельмож, так и пьяную, разгульную болтовню солдатни.
Несмотря на свою видность в ряду женихов, Эйст очень долго оставался холостяком и к семейной жизни интереса не проявлял. Не хотел он и детей, поэтому до седых волос оставался одиночкой. Лишь после Калантэ вдруг одурел от нахлынувшей любви. Сколько они в секрете держали свой роман, неизвестно, но только скандал, разошедшийся на пятнадцатом году принцессы Паветты, смог заставить холодную Калантэ согласиться на его весьма... интересное предложение выйти замуж.
Эйсту пришлось жить в Цинтре, но Цинтра так и не сумела стать для него родным домом. Все свое свободное время он проводил в море и меж островами, за что Калантэ звала его чуть сердито "вечно пропадающим мужем". Впрочем, Эйсту было ясно, что от него инициативы в правлении Цинтрой никто не ждал, а потому он без зазрения совести посвящал себя буйной стихии. Нагловатый моряк Скеллиге сумел внести разнообразие в скучнейшую жизнь Цинтры, помог Калантэ воспитать осиротевшую Цири, научил девчонку хитростям дворовых игр и сделал из нее сообщницу в попытках саботировать тухлые и унылые королевские обычаи.
О смерти Эйста скажут, что он умер героем. Что его гибель на полях Марнадаля заставит Львицу из Цинтры разойтись скорбным криком и плачем. Но еще про него скажут, что он прожил славную жизнь и после себя оставил лишь добрую молву.
* * *
Не всякий сумеет вынести непростой характер королевы Калантэ, оставшись при этом при трезвом рассудке, но чертяку Эйста королевскими капризами не проймешь. Веселого нрава, с острым языком, не стесняющийся шутить откровенно даже в самый разгар важного торжества, он не только играючи отбивает все атаки Калантэ, но и сам начинает ей действовать на нервы. А то, как начинает бешенством исходить важная королева, его способно только радовать и искренне веселить. Сплетники поговаривают, что самые острые споры король и королева решают на мечах и выходят из конфликтов полностью в синяках и ссадинах. Что ж... Их отношения даже не пытались казаться простыми.
Поначалу между ними и любви-то никакой не было — юная Калантэ была уже замужем и всеми мыслями витала в надеждах родить сына, а Эйст же сражался в море и победами завоевывал почтение своего народа. Познакомились они на одном из дружественных приемов: Карх позвал в свои земли короля и королеву, но первый не пришел, а вторая вместо того, чтобы бряцать драгоценностями и показывать свою важность, призвала лучших бойцов Скеллиге с ней сразиться в честной дуэли. Кажется, в той лихой битве они и сцепились: молодые, злые, горячие.
Говорят ведь, что лучшая дружба начинается с хорошей драки.
А самая крепкая любовь — с лучшей дружбы.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Я очень, очень, очень люблю отношения Эйста и Калантэ — они мне кажутся в самом деле идеальными и сочными на эмоции! Тут вам и шутейки на грани фола, и совместные битвы на поле брани, и острая необходимость хранить чувства в секрете, и семейное тепло вместе с маленькой девочкой, лишившейся родителей. Поэтому, пожалуйста, приходите на роль не просто покрасоваться симпатичным профилем (а он у вас точно будет симпатичным, я вам своим скиллом ручаюсь), но и с надеждами влиться в долгую игру. Да, кстати, у нас тут по ходу дела образовался запутанный любовный треугольник, о подробностях которого я обязательно напишу уже в личной беседе! Там без рюмки крепкого не разобраться :д* я вредная старая королева и упрощенные варианты анкет не рассматриваю как серьезное предложение взамуж
* пожалуйста, приходите ради игры, писать посты это офигенно, давайте все писать посты
* я пишу от третьего лица, без птицы-тройки, с заглавными буквами, от 3к до 5кПробный пост— Что значит отказался?!
Вопль вторил громкому звуку разбивающегося на осколки графина — его метнула в стену корабля сама Калантэ. Капли кроваво красного вина расплескались по полу, по вещам и остались на лице и волосах Калантэ. Ее дрожащая от злости рука сжалась в тугой кулак. После долгого, тяжелого вдоха желание взорваться от ярости ненадолго остановилось.
Королева бросила недовольный взгляд на служанку.
— Значит отплываем без моего супруга, — процедила она сквозь зубы безжалостно.
Раз Регнер расхотел в последний момент плыть на празднество на острова Скеллиге, значит, так тому и быть. Неприятная его выходка обязательно обернется ему на вред, но Калантэ должна еще придумать, как ответить на поведение мужа чем-нибудь еще более пакостным. Возможно, именно среди островитян королева и устроит не то скандал, не то громкое развлечение. Ее меч давно желал пуститься в ход и опробовать наконец человеческой крови. А на Скеллиге, как Калантэ слышала, чертовски много родилось разбойничьих отрядов.
— Ваше величество, полагаю, вам не стоит…
Жалкий писк служанки вновь разжег горячую злобу Калантэ, и та не сдержалась, отвесив полоумной девице хлесткую оплеуху. Щека девчонки мигом покрылась красным силуэтом женской ладони.
— Посмей хоть еще раз мне что-то указать, — прорычала королева и выгнала плаксивую дуру прочь.
В своей королевской каюте оставшись одна, Калантэ выдохнула. Лоб ее покрылся мокрой испариной, а дышать стало тяжело. Слабость одолевала ее тело: она пичкала его травами и снадобьями, которые советовали ей лучшие знахари, чтобы семя Регнера наконец прижилось. Шел лишь первый год их брака, а наследника все не было. Плохи будут дела Калантэ, если она не разродится хотя бы одним ребенком.
Но лекарства делали королеву злее. Раздражение ее становилось день ото дня все сильнее, а она никак не могла совладать с собой. Вот и сейчас поведение гаденького муженька вывело Калантэ из себя. Не могла львица успокоиться. Не могла унять бушующую злость.
///
Калантэ всегда нравилось проводить время на Скеллиге. Этот народ казался ей простым и свободным, а подобные качества она ценила больше остальных. Шумный пир с веселыми пьянчугами помог ей расслабиться и наконец-то улыбнуться. Приятные комплименты, которые ей то и дело отвешивал ярл, она воспринимала с ухмылкой и молчала. Но по ней видно было, что устроенное к ее прибытию веселье смогло угодить королевскому несговорчивому нраву. Здесь не было такого огромного количества скучных и сложных аристократов, напыщенных от своей важности, какое оно было в душноватом Совете Цинтры.
Калантэ нравилось всеобщее внимание. Ее самолюбию льстило быть на празднестве всеобщим объектом восхищения. Однако народец переметнулся с нее на внезапно пришедшего к пиру мужчину — вид его говорил, что он видал немало битв, а меч на поясе подтверждал тот факт. Походка его была танцующей, и по ней Калантэ поняла, что мужчина этот слыл опытным моряком. Лишь подобные шагают по твердыне так, будто под их ногами продолжает буйствовать вода и корабль подскакивает на каждой волне.
— Кто это? — спросила она у советника.
— Эйст Турсеах, государыня, — пояснил ей старик.
— Ах, братец, — вдруг вспомнила Калантэ некоего «Эйста», который имел место быть в родословной ярла, да только лично его было не узреть никак.
Поговаривали, сколь сильно второй Турсеах был привязан к морской стихии и как ему было все равно, что творилось на суше. Любопытно, подумалось Калантэ, что от разожженного интереса прищурилась и стала поглаживать крупный изумруд на своем кольце. Моряка Эйста в народе, вестимо, сильно любили, раз пьяные мужички с радостью приняли его к своему столу и подняли в честь его присоединения радостный галдеж.
Больше королеву заинтересовал меч, с которым Турсеах явился на празднество. Нагло, показательно, как будто в насмешку прибывшим гостям, он показывал свою силу. Когда же храбрость моряка перешагнула через все крайности и он поднял свой бокал, устремив на нее свой взгляд, Калантэ ухмыльнулась, позволив чему-то хищному и львиному проявиться на своем лице. В предвкушении неслабой драчки все внутри у нее затрепетало.
Вот он. Прекрасный способ насолить муженьку. Пусть молва о королеве-львице разойдется по Скеллиге, не оставив никого равнодушным. Пусть острова узнают, что Калантэ не та королева, что будет молчаливо сидеть и терпеть к себе чье-то внимание — соленое, прямо как морская вода.
— Господа! — с такой громкостью, что веселый гул прервался на гробовую тишину, крикнула Калантэ и резко подорвалась на месте, подняв повыше свою кружку с питьем (не крепким, с травами знахарей).
Стражники, что хотели защитить Калантэ от оскорбления, замерли в ожидании.
Уж эти-то знали, каков характер у их правительницы.— Мои доблестные защитники, — рассмеялась Калантэ, разглядывая золотые доспехи своих людей, — вернитесь к пиршеству. Незачем нам в столь добрый час разбираться, кто и как на меня глядит. Разве же во взглядах угроза?
Калантэ повернулась к ярлу, показательно не глядя на Эйста.
— На нас всегда смотрят, верно, мой дорогой друг? — обманчиво сладкая речь так и лилась с ее губ. — Лишь смельчак пойдет на государя с наточенным мечом, — тут Калантэ все же соизволила покоситься на Эйста. — Но смелость его быстро обернется глупостью.
Калантэ щелкнула пальцами и вытянула свободную руку — в нее стражники вложили увесистый меч, украшенный россыпью изумрудов. Украшала его золотая голова львицы. Пальцы Калантэ крепко сжали рукоять меча, а взгляд стал серьезнее.
— Мы не глупы. Мы будем пить.
Зеленые глаза Львицы вонзились острыми иглами в глаза шального моряка.
Проверяли его, вызывали на бой.— Верно?
Бровь изогнулась в вопросе: «так ты будешь драться?».
Поделиться618-01-2024 23:06:59
VERMAX & ARRAX [A SONG OF ICE AND FIRE]
раса: драконы
возраст: 15 & 14 на момент смерти.деятельность: на выбор игроков
место обитания: Вестерос
Joe Cole / Jake Hold as Vermax
Froy Gutierrez as ArraxКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
»Вермакс»• Старший сын Сиракс и Караксеса. Первый среди четырех своих братьев и двух сестер. Рос и взрослел вместе с принцем Джекейрисом Веларионом. Стал ему верным другом и защитником. Всегда считал юного всадника достойным всех почестей и готов был перегрызть глотку каждому, кто посмеет косо посмотреть на мальчишку и презрительно назвать того бастардом.
• Компания старших всегда была интереснее подрастающих детенышей. Рассказы взрослых о былом зародили в тебе желание стать такими же как они. Открыть новые земли, стать прославленным воином, вписать и свое имя в историю. Это было даже мило, когда мы с матерью видели этот огонь азарта в глазах. А потом…юный Джекейрис приказал тебе лететь на Север. Ты воспринял это как приключение, о котором так мечтал. И никто тогда не заметил, что война уже вот-вот начнется.
• Драконы танцуют. Драконы умирают. Ты вернулся домой, но вместо радостных лиц застал скорбные. Не стало Арракса. Только-только пал Грозовое Облако, едва вставший на крыло. Гнев наполняет звериное нутро, в сознании точно набат звучит мысль о мести. Когда появляется возможность – ты не медлишь ни минуты. Поверить в себя так легко. Корабль за кораблем сгорали в драконьем огне. Но одна стрела…всего одна чертова стрела и охотник становится добычей. Удар о воду. Соль ее жжет горло и глаза. Как змеи овивают обрывки парусов и канаты тело, мешая подняться в воздух снова. Но вскоре все заканчивается и море становится тебе могилой. Мы с мамой гордимся тобой, сын. Ты погиб так, как подобает нам, драконам.»Арракс»• Тот самый дракон, что пал первым. Ты ведь не хотел этого, правда? Не хотел, чтобы все закончилось так, как закончилось, когда вдруг решил в себя поверить и затеять опасную игру? Ох, милый мой сын. Арракс, надо было хоть иногда слушать меня, а не только Вермакса и Муни. Я уважаю твою смелость, вижу в высокомерно вскинутом подбородке и блеске глазах себя в твоем возрасте. Но не могу не осуждать за откровенную глупость. Не переживай, ты отомщен. Был. Вхагар погибла от моих клыков. Во всяком случае, так было.
• Ты – не Вермакс. Ты не нуждался в одобрительном слове со стороны, чтобы почувствовать себя важным, нужным. Не стыдится возиться с подрастающими братьями и сестрой, охотно принимая участие в их шалостях. Старший брат лишь злобно порыкивая на тебя, спрашивая, когда ты, наконец, повзрослеешь. В ответ пожимал плечами, искренне удивляясь, с чего вдруг Вермакс стал таким противным и скучным.
• Порой, чтобы повзрослеть надо умереть. Ты не говоришь об этом, но это читается в глазах: в Танце драконов ты винишь себя. Если бы тогда был более внимательным и рассудительным, если бы не пытался ослепить Вхагар, выпуская ей в лицо поток пламени, если бы не потерял бдительность… Столько было возможностей избежать дальнейших событий, но прошлое на то и прошлое, что его не переписать и не изменить, все что нам остаётся, так жить с последствиями собственных ошибок. В глубине самого себя ты это прекрасно понимаешь и все-таки проклятое «если бы» глубоко вкоренилось, разъедая и уничтожая тебя изнутри.• Смерть – еще не конец. Кому-то показалось здоровой идеей вернуть огнедышащих чудовищ в Вестерос опять. Вы стали одними из первых, кого увидел дивный новый мир. Мир без «наших» людей. Его границы, казалось, сужены до предела, очерченные искусственным солнцем и звездами под высоким сводом, да тяжелой огнеупорной дверью. Свободу обретя в пожаре, вы снова можете летать в небесах Вестероса. Предоставленные сами себе. Захотите ли вы так и остаться, не подчинившись никому в память о первых своих всадниках, или, напротив, впишитесь в новую войну, присягнув одному из новых «королей»? Что ж, решайте, мальчики, теперь вы оба взрослые.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
• Не буду распаляться на тему требований ибо они типичны. Не важен размер постов и их стиль, главное – желание играть. Нас, драконов, тут много. Даже Вхагар может передать особый привет Арраксу. Вариантов для игры тоже – непочатый край. Семейные уютные эпизоды, стекло во время Танца, активное участие в новой войне, сопровождаемая попытками выжить в мире без драконов – все это можно организовать. А еще у нас есть беседка, в которой иногда происходит перемывание костей всадникам и не только.
• Внешности обсудить тоже можно.Пробный пост«из постов Муни»1. Ее семья была иной. Караксес, Сиракс, Вермакс, Арракс, Тираксес и Облако (ГРОЗОВОЕ!!! Облако). Когда-то была ещё Вхагар, но она ушла. Предпочла ей нового наездника. Так же поступил Санфайр. Поступила она. Все драконы, что пробудились после Рока Валирии уже на каменистых берегах Драконьего Камня, между наездником и сородичами выбирали наездников. Без своего человека не было ощущения полноценности. Своя жизнь ничего не стоила по сравнению с амбициями всадника. Драконы цеплялись друг другу в глотки и разрезали небо пламенем в угоду… чего? Уже неважно, кто сидит на Железном Троне, если Драконье Логово полно костей. Истина, которую Мундэнсер поняла в слишком раннем возрасте, оставшись совсем одной на Драконьем Камне. Все обещали вернуться. Никто слово не сдержал. Люди говорят, что Таргариен брошенный на растерзание собственным мыслям, одинок и предан всеми – страшен и опасен. Глупцы. Дети лета, что никогда не видела дракона, изморенного потерями, отравленного чужой ненавистью. Одиночество страшнее смерти. Быть живым среди мертвецов – страх, что прошел с ней сквозь века, пустил корни, окреп. Плясунья не стремится его искоренить. Наоборот холит и лелеет. Забудет прошлое и будет слишком легко поддаться соблазнам мира. Вновь поверить в чужие амбиции. Стать оружием. То, что заложено в самом фундаменте сознания не желает быть переосмысленным.
2. Арракс был ее братом тоже, пусть они вылупились из кладок разных дракониц, а Мелеис – она подарила ей жизнь и, пожалуй, этого достаточно, чтобы быть благодарной ей. Из-за чужих непомерных амбиций она уже потеряла часть семьи. Не хочет ещё оплакивать тех, кто остался рядом. Не желает терять ещё Караксеса – отца не по крови, но тот, кто воспитал и любил как родную дочь. Собственная жизнь теряет ценность, если рядом не будет тех, кто наполнял ее смыслами. Плясунья в страхе прикрывает глаза, представляя пустой Драконий Камень. Быть последним драконом, вот что пугает по-настоящему ее.
— Тогда обещай мне, что вернешься на Драконий Камень.
Говорит совсем тихо, уткнувшись носом в грудь Караксеса. Прижимается всем телом, будто собственного тепла недостаточно, чтобы согреться. И, если прикрыть глаза, не разрывать объятия, вслушиваться в чужое сердцебиение, то мир уже не столь пугает.
3.[indent] Чужое неверие – не преступление. Но задевает его все сильнее. Лишает итак не многочисленных запасов терпения.
[indent] – Интересно. – тянет гласные с глубоким шумным вздохом, почти рычит Караксес. Всё так же нависая над Таргариен, он опять делается чуть отстраненным и задумчивым. Забота матери последних в мире, самых юных драконов о них по-своему трогает и умиляет. В памяти пытается дракон отыскать – помогал ли кто-то ему? Специально или нет. Были ли в те моменты рядом блюстители, всадник или более старшие сородичи, которым детёныш подражать пытался. Было ли это больно тогда, потому что сейчас достаточно лишь сильно захотеть и на месте полуобнаженного мужчины поднимется не самый большой для своего вида, но внушающих всякому страх размерами своими дракон.
[indent] В памяти нет ничего, что имеет отношение к его собственному обращению. Он знает – способность была с ним всегда, но как и когда впервые себя явила не помнит. К счастью ли или сожалению? Этого уже не дано узнать. Зато всплывает в памяти то, с какой гордостью он взирал на подросших Вермакса и Арракса, устроивших небольшую потасовку из-за куска добычи и брошенных друг в друга оскорбительного «ящерка». За тем, как легко пара мальчишек уже в следующую минуту становятся дракончиками и начинают рычать, кусать и царапать друг друга. А потом, выбившись из сил, снова обращаются человеческими детенышами со следами недавней драки, тяжело дыша и продолжая ворчать. Кажется, там им как раз около четырёх и трех лет. Так отчего же дети Дейнерис не владеют этим навыком? Не знают? Не умеют? Бояться или не хотят? Караксеса охватывает любопытство и желание взглянуть на новых своих братьев или сестёр усиливается кратно. Он не станет просить об этом, постарается сделать так, чтобы это стало желанием их общим, пусть и под разными мотивами.
[indent] Вспышка чужого гнева заставляет Караксеса ответить. Рыкнуть чуть громче и щёлкнуть челюсть, но все же отодвинуться на пару сантиметров. Мать, защищающая своих детей – прекрасное зрелище. Прищур и вспышка молнии в глазах, грозный тон – на мгновение, всего мгновение, Кровавый Змей вспоминает о собственной матери. Дримфайр тоже говорила подобное, когда очередной её ребёнок вылуплялся в колыбели принца или принцессы, а потом переселялся к остальным родичам в Логово. Караксес несколько раз лично получал от матери совсем не нежный укус в шею или удар по морде за то что опять назвал кого-то из младших «приемышем» или извалял в грязи, отобрав предназначенную «мелочи» еду. Сиракс тоже матерью была не менее строгой и заботливой, явно следуя примеру старшей драконницы, хотя иногда вступая с ней в спор. Должно быть, все матери такие. За редким исключением. Что драконы, что люди.
[indent] – У тебя несколько вариантов. Первый – отойти, не мешать и позволить настоящему дракону сделать то, что нужно. Второй – стать приманкой, объектом защиты для своих «детей». Третий – оставить все, как есть. Позволить остаться им лишь животными, какими должны их видеть все. Только это будет крайне сложно для тебя. Контролировать, читать язык тела и жесты, понимать хотя бы примерно рык, стрекот и шипение…Первое изменение в три года? Не думаю, что это будет для твоих деток приятным. Первый, второй и даже десятый раз могут стать для них болезненным. Это не просто весёлые фокусы, Дейнерис. Будет крик, рев и метания по логову. Обычно во младенчестве изменения ограничиваются только воплями, но твои – подростки. С мозгами. Окрепшим костяком. Готова ли ты на это смотреть, Мать? Я не могу тебе дать ответа, сколько времени это займёт. Сколько придётся придерживать Дрогон, Визериона и Рейгаль. Никаких цепей, само собой.
[indent] Потом Караксес замечает в ней какую-то растерянность. Думает о том, что, возможно, напугал, принцессу. Но потом она задаёт вопрос и его пробирает на смех. Хочется цыкнуть, развести руками в сторону и пошутить про «заглянуть под хвост», но он себя сдерживает. Дейнерис не виновата в том, что знает так мало. Вернее, практически ничего не знает. Кроме нескольких сказок и красивых легенд, песен и прочих произведениях искусства, повествующих о славных временах господства драконов. Наивная маленькая девочка лета.
[indent] – Обратятся и узнаешь. Люди нас всех самцами величали или дракон такого-то Таргариена, пока не заметят, что кладка яиц под лапами покоится. Таргариены – то, конечно, знали наш пол почти сразу. А остальные – какое им дело, правда? Пламенем дышим все, летаем все. Жрём скот или всё, что пожелаем тоже все. Вопрос количества, наглости и потребности.
[indent] Он замолкает, давая леди время принять и эту долю информации. Снова приближает к ней голову и смотрит в глаза. Удивляется её вере в собственную безопасность, но быстро вспоминает о том, что о драконах принцесса не знает почти ничего. Ни о их переменчивом слишком резко характере точно пламя. Замечает, как она поднимает и тянет руку к нему. Улыбается широко, услышав о желании себя коснуться. Прежде – зверь непременно бы резко дёрнулся и следующим резким движением вцепился бы в руку. С каждым новым движением сопротивляющегося человека сильнее сжимал бы зубы, пока их острые края не оцарапали бы кость. А после – порвал бы мышцы и сухожилия, лишая возможности двигать рукой хотя бы какое то время. Если бы вообще не оторвал от остального тела. В качестве урока наглецу – «хочешь гладить дракона, заведи своего».
[indent] Но то было при Деймоне. Сейчас Караксес принадлежит сам себе, поэтому не делает ничего из списка. Чувствуя, как чужая ладонь скользит от подбородка к его горлу, дракон отвечает на ласку. Тихо, едва слышно рыча и шипя, слегка поворачивает голову в сторону, обнажая горло. Подставляется точно огромный кот, прикрывая глаза.
[indent] «Хочу увидеть» - врезается в самую глубь сознания. Дракон фыркает и, отступив назад на несколько шагов, выпрямляется, скрещивая руки у груди. Хмурит брови и поджимает губы, раздумывая над просьбой Дейнерис. А после улыбается в умилении, положа руку на сердце.
[indent] – Какая забота, девочка. Нет, не трудно. Здесь мало места и балкон едва ли выдержит мой вес в истинном обличье. Что ж, придётся полетать немного. Жаль, темно и не вся моя красота будет видна в вечернем мраке. Не прощаюсь, маленькая завоевательница. Смотри во все глаза.
[indent] Он разворачивается и идёт к выходу с балкона. Касается руками металлических перил, пару раз дёргает со всей силы и наваливаясь всем весом, проверяя надёжность конструкции. Оборачивается, чтобы удостовериться – за ним наблюдают. Отсчитывает до трех и влезает на самый край балкона. Смотрит вниз, напрягая зрение и слух. Усиливает хватку до боли в мышцах плеч, снова начинает считать в обратном порядке. А потом, дойдя до нуля срывается с места, прикрывая глаза.
[indent] Летит вниз, после пары ударов сердца начинает обращаться человек. От лица не остаётся ничего. Теперь там клинообразная морда зверя. Все изменения происходят одновременно и в считанные секунды. Конечности и тело увеличиваются в десятки раз. Становится более длинной, тонкой и изящной для такого огромного создания шея. Из позвоночника отрастает хвост. Пробиваются из темно-красной чешуи шипы и гребень, на голове появляется несколько пар рогов. Это почти не причиняет боли.
[indent] «Просыпается» Караксес в десятке метров от земли, успевая в последнюю минуту извернуться и взлететь вверх. Кажется, впрочем, все равно успевает задеть хвостом несколько стёкол и выбить их, заставив заорать сигнализацию. Резкий высокий звук бьёт по слуху дракона, заставляя того ответить рыком и затрясти головой.
[indent] Первая мысль – унестись прочь. Вторая – атаковать «пищалку», выдохнув огонь в отверстие оставшиеся от разбитого стекла. И лишь на третьей пробивается «разум» - не сейчас. Сейчас ему нужно другое. Другая. Девчонка на несколько этажей выше. Последняя Таргариен.
[indent] Он поднимает голову и передаёт ей «приветствие», ещё раз зарычав на высокой ноте. Сразу за этим начиная набирать высоту. Поднимается все выше, не заботясь о том, что за всеми стёклами могут быть люди. Что он опять попадёт в объектив местной прессы. Лишь поднявшись до нужного этажа, Кровавый Змей замирает в воздухе. Почти в вертикальном положении. Медленно взмахивает крыльями, удерживаясь в воздухе. Скалится и ещё раз рычит. Поворачивает голову в сторону и выпускает из глотки струю пламени. И снова возвращает внимание к Дейнерис, ожидая действий маленькой принцессы. Матери драконов.
Поделиться722-01-2024 19:26:15
AEMOND TARGARYEN [A SONG OF ICE AND FIRE]
раса: полудракон-полубашня
возраст: 19деятельность: путается под ногами, ловит глазом кинжалы и мечи, ворует драконов
место обитания: был в Харренхоле 15 минут назадКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
And there's a million of us just like me
Who cuss like me, who just don't give a fuck like me
Who dress like me, walk, talk and act like me
And just might be the next best thing, but not quite me
Говорил я Визерису: не умеешь делать сыновей - не берись, но когда он меня слушал.
И было у него три сына.
Младший - умный был детина.
Средний был и так, и сяк.
Старший вовсе был дурак.
Думаешь, если Вхагар сослепу приняла тебя за Висенью, я не отправлю вас обоих в санаторий на дне Божьего Ока?
Я брал Харренхол еще до того, как это стало мейнстримом, и кстати мамку твою на спектакли водил.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Го играть во "взял Харренхол - положил Харренхол" и в догонялки в Речных Землях, как валирийские Том и Джерри.
Я точно НЕ буду принимать тебя со спины за Рейниру, но готов играть любые эпизоды в рамках канона, а также всяческие альтернативы.
Например, в ту, где я твойпиздецотец.
В остальном ты свободен, пейрингуйся с кем хочешь и заводи эпизоды с кем хочешь, главное - про меня совсем не забывай, а то Темная Сестра потянется к твоей глазнице раньше времени.
Я не трясу посты, но очень ценю, когда мне их пишут ну хотя бы раз в месяц.
Общаться можем где угодно, можем - хоть в формате пост сдал - пост принял, можем кидаться фандомными мемами.
Еще ОБЯЗАТЕЛЬНО прошу показать мне пример поста.
Каст большой, желающих тебя видеть много, так что возможно скоро тут будет инфа и от них, а пока не переключайтесь.Пробный постПохороны всегда казались Деймону излишней и утомительной церемонией. У него уже было время мысленно попрощаться с Лейной, и он хотел запомнить ее живой. Яркой девушкой, что танцевала с ним на свадьбе ее брата. Дерзкой заговорщицей, которая бежала с ним за пределы города, чтобы заключить помолвку при (пока) живом женихе. Женой, с которой он встречал рассвет за рассветом, заботливой матерью его дочерей.
Теперь ее останки были заключены в саркофаг, каменное изваяние на котором носило с ней лишь весьма отдаленное сходство. Деймон мог бы даже высмеять ответственного каменщика, да что толку — скоро массивное последнее пристанище его покойной супруги отправилось на дно.
Похороны для живых — вот только действительно скорбевшие живые держали свои чувства при себе. Рейнис явно не страдала от избытка приязни по отношению к мужу дочери, но была сосредоточена на поддержке своих внучек. Корлис был не очень многословен. Лейнор едва держал лицо.
Зато стервятники, разумеется, слетались на свежие трупы. Карканье Веймонда Велариона заслуживало больше, чем смеха — будь воля Деймона, он бы и его направил бы на дно.
Здесь нашла свое последнее пристанище Лейна — но трупов в жизни королевской семьи было больше. Единственный достойный десница Визериса и его сын недавно сгорели в Харренхоле, и хотя Стронг и при жизни не особо мог защитить Рейниру от насмешек, чтобы не подставить ее под еще больший удар, теперь змееныш Веймонд чувствовал, что может распустить язык.
А кого ему бояться? Не короля же, который еще более ослаб. Да, физически, но и по духу Визерис не изменял себе — был слепым к чужим козням и глухим ко всему, кроме вливаемого в уши яда. Пока он жив, Рейнира под защитой — но далеко не под такой надежной, как она того заслуживала.
Деймон без всякого энтузиазма слушал речи брата о примирении, и конечно же, в них не было и тени намека на то, чего действительно кого-то желал Деймон — стать десницей, раз уж не получилось стать наследником. Наконец-то вернуть силу в их дом. Позатыкать все злые языки, что терзали наследницу, пока ее отец ослабевал. Нет, тут к красной жрице не ходи — брат скоро вновь приблизит к себе Хайтауэра, а все те подачки, что он мог бросить Деймону, мог бы засунуть себе...
Деймон, к слову, успел мысленно посмеяться и над младшим братом Рейниры. Над мальчишкой, который мог бы быть наследником. Стоило ли пыжиться, чтобы произвести на свет такое ничтожество? Чудом мальчишка был среброволосым. Чудом он заполучил дракона. Но захоти, Деймон бы его, наверное, плевком перешиб. Прочие двое детей были молчаливы и мало привлекали внимание Деймона.
Впрочем, у самого Деймона не было сына. Точнее, был, и его крошечное тельце было сожжено по таргариенским обычаям. Дочери были светом в жизни принца, но он не мог не задумываться о том, каким мог бы быть его сын, выживи он. Брат породил ничтожество, но судя по всему, очень крепкое и живучее ничтожество, и это уязвляло.
Алисента, кажется, решила стать максимально похожей на септу, оставив в далеком прошлом открытые черно-красные платья. Теперь она была обмотана зеленой тканью, скрывавшей большую часть ее тела, и каждый раз встречаясь с ней взглядом, Деймон всем существом чувствовал укор и осуждение.
Деймон и Рейнира, всю процессию изучающие друг друга взглядами, наконец обмолвились и словами, а потом ускользнули из замка, оставив детей на попечение родственников и нянек.
Деймон знал свою мать только по рассказам, поэтому его не так сильно терзала боль от потери того, что он по сути никогда и не получил. Но он знал, что Рейнис найдет слова утешения лучше, чем это когда-нибудь смог сделать он.
Былая искра вновь разгорелась вдали от любопытных взоров. Рейнире и Деймону прежде всего нужно было забыться, и вполне естественным оказалось сделать это в объятиях друг друга.
Но даже на безлюдном пляже им не удалось скрыться от водоворота событий вокруг королевской семьи. Рейнира забылась коротким сном, а Деймон увидел, как в небо взмыла Вхагар.
Старая драконица лежала неподвижной горой после возвращения на Дрифтмарк. Возможно, по-своему скорбела. Но вряд ли просто так полетела бы размять крылья, вот так кружа вокруг замка. Пора возвращаться.
Вторая часть общесемейного сборища выдалась еще более занимательной. Деймону даже не нужно было смеяться, не нужно было подливать масла в огонь — поэтому он просто стоял в стороне и, казалось, даже наслаждался разворачивающимся перед его взором вихрем.
А второй мальчишка был не настолько никчемен, как первый. Лейна бы наверняка гордилась бы, если бы ее сын оседлал Вхагар после ее смерти. Но это сделал сын Визериса — неужели в брате осталось больше драконьей крови, что она, даже разбавленная алисентиной, оказалась столь сильна? Когда-то на Вхагар летал отец Деймона.
Алисента казалась совсем обезумевшей и отчаявшейся — и Деймону не показалось, в ее взгляде по-прежнему был укор, но не такой, как днем. В ее взгляде ему на мгновение померещилась едва ли не мольба.
От кроткой марионетки отца не осталось и следа. Сколько же в ней было ярости и внутреннего огня. Это было по-своему завораживающе. Деймон уже видел эти проблески когда-то давно, много лет назад, когда примерная дочь Отто тоже решила отбросить все годами навязанные правила и поддаться сиюминутному порыву.
Алисенте, видимо, тоже вусмерть надоели полумеры Визериса, его нерешительность, и то, что пытаясь угодить всем, он в итоге всех подводил. Хотя бы это у них с Деймоном было общее.
Но Деймон вмешался в заварушку только чтобы осадить резво двинувшегося к своей королеве Коля. Алисента все-таки получила кровь за кровь — мейстер, закончив обрабатывать рану, обезобразившую лицо ее сына, теперь занялся раной на руке принцессы Рейниры.
Пора было наконец-то отправить детей по их комнатам. Деймон решил, что его дочери и так за сегодня достаточно пережили, чтобы мучить их еще и натужными нотациями, поэтому они просто были отправлены в их покои.
Сборище разошлось, все разбрелись по своим углам, но отчего-то сон все еще не шел. Деймон отсалютовал кубком вина по направлению к заливу, к месту захоронения Лейны, наконец-то прощаясь с ней по-своему. Но его одиночество в одной из галерей замка вскоре было прервано, а перед взглядом предстала Алисента.
Деймон приветствовал ее усмешкой.
Поделиться808-02-2024 17:56:01
DR. BADR aka HUNTER'S MOON [MARVEL]
раса: человек
возраст: 40деятельность: врач, Кулак древнего бога Хоншу
место обитания: МанхэттенКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Наука исключает из себя понятие о боге. Нужно быть объективным и честным с самим собой, с тем, чем ты занимаешься и не поддаваться какому-то там религиозному безумию. Да, семья набожная, местность - тяжелая и жизнь не блещет радостями так, как могла бы.
Но ты лучший ученик в мед академии, ты движешься к успеху семимильными шагами и точно знаешь чего ты хочешь в этой жизни. Твои умения - спасают людей, зачем мечтать о большем? Это медицина и наука - вот что приведёт всех к светлому будущему. Молитвы никогда не спасали людей, как бы верующие не желали обратного.
Так ведь было когда-то, Бадр? Ты стоял на своём, твёрдой рукой выводя своё собственное будущее, которое зависело лишь от тебя. Сдал экзамен, поступил в ординатуру и стремился стать лучше, сильнее как специалист, полезнее, как врач. У тебя не было всего, конечно же, ещё нет, но ты знал как этого достичь.
А потом, одной ночью когда ты возвращался с дежурства - ты обнаружил себя в беде. Вампиры, о которых ты и слышал-то лишь в легендах да комиксах. Напали, растерзали и бросили, как какую-то падаль, мусор, не более.
К кому ты обратился тогда, на грани смерти? Молился ли ты тем богам, которых тебе по наследству передали родители? Или тем, которых почитали в твоём университете? Кого ты просил спасти себя?
А пришёл он. Во всём своём сияющем величии полной луны, в том свете, что отражается даже в самых тёмных уголках ночи. Тот, кому и следовало защитить тебя в первую очередь, ведь ты был просто путником в ночи.
Он пришёл, хотя ты ещё не знал его имени, это он вложил его в твои уста. Он пришёл и дал тебе сил, он вложил в тебя новые знания. Он позволил тебе стать своей второй рукой. И он сказал тебе, что ты - теперь его сын.
А как скоро ты узнал, что у тебя есть ещё один брат?
Хоншу умеет умасливать, наговаривать и убеждать. Века тренировок, как-никак, чего не отнять - так этого. Его можно лишить сил, его можно запереть где-нибудь. Но как и лунный свет сквозь плотные шторы - он найдёт себе путь наружу, он выберется и заползёт в разум, рассказывая песчаные истории своего величия. Он наплетёт тебе с три короба о том, что его миссия - величайшая и самая благородная. Он будет требовать повиновения и послушания, как любой отец, скажет он, и добавит, что это - нормально.
Рассказал ли он тебе, как он сводил меня с ума? В каких образах приходил? Как заставлял лечиться, или как пытался захватить себе тело? Дошли ли его прекрасные и поэтичные легенды до рассказа о том, как он пытался поработить весь мир, или он решил опустить эту часть своей истории, чтобы не производить на тебя дурное впечатление?
Он готовил тебя. Он подарил тебе знания, обучил тебя ритуалам. Он проливал свет на все аспекты и внимательно следовал за твоими успехами. Он взрастил в тебе уважение к себе, он сделал из тебя послушное орудие.
И этим орудием он опять пытается наставить на истинный путь
меня.
Как дела, Бадр? Может отложим драку и выпьём кофе? Только, пожалуйста, давай не будем говорить о нашем отце сегодня.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Бадр, как и Риз, появился в девятом томе Лунного рыцаря, зовут его Yehya, что по-русски вроде как будет Яхйа.
Бадр - это то, кем Марк никогда не станет. Это рациональное начало, да, но это и вера. Ведь он именно что верит в Хоншу, и он следует тому, что Хоншу ему говорит. В отличие от Марка, конечно же.
Бадр не лишен человечности, и вообще-то он отличный чувак, несмотря на то, что чуть не убил Марка и попытался убить его друзей, но.. Все мы не без греха, верно?
Ему многое не понятно из того, кем Марк является и как вообще эта паршивая псина - представитель того прекрасного божества, которое его воскресило и вернуло к жизни. Тот Хоншу, о котором говорит Бадр - не существует для Марка, а тот Хоншу, о котором с пеной у рта и яростью в глазах рассказывает Марк - вне понимания Бадра.
Это не просто столкновение полярностей, это не разные фазы луны, это явный показатель лживости Хоншу, его позиции по отношению к Марку и вообще ко всем своим Кулакам. Он их всех любит одинаково - и Бадра и этого, как его там, Спреткор , верно?
В общем, Бадр классный, хотя и заноза во всём Марке. Ведь он пытается переучить Спектора поступать правильно, потому что по его мнению - надо вообще всё делать иначе и никаких вот этих вот приблуд, в которые Марк ударяется из раза в раз. У него в голове буквально есть свод правил и исторические записи. Он понимает как это всё работает, потому что ему провели треннинг и водили за ручку, а Марка связанного и закованного в цементные сапоги бросили посреди глубокой части Нила на съедение крокодилам.
И теперь это работа Бадра пытаться выловить своего "непутёвого старшего брата". Ведь несмотря на всё своё образование и предыдущий опыт - Бадр верит в Хоншу и настроен на выполнение ритуалов и почтения к божеству.
Приходите и я устрою нам с вами квест по фэмили вэльюз, и может быть мы покатаемся по миру в поисках разных макгаффинов, которые нужны будут папочке.
Пишу я от третьего, с птицей-тройкой и хотел бы того же в ответ. Медленный, но идейный и люблю эту всратую часть канона марвел всей душой, так что нам будет весело. Кроваво, больно, шизануто, но - весело <3
Внешность можем ещё пообсуждать, но этот актёр по-моему крайне попадает в типаж этакого супер правильного сына маминой подруги, которым Бадр для Марк и является. Вы только приходится, как грица ~Пробный пост[indent] Фрэнчи раскладывал эти брошюры, кажется, даже в ебаном туалете. И, не будь они лакированными - Марк бы, может, по своей наглой привычке доходчиво и кратко доносить своё негодование без того, чтобы вовсе открывать свой рот, использовал эти бумажульки ровно так, как следует использовать бумажульки. В ёбаном сральнике. Но. Фрэнчи это же друг, и почти как брат.
К тому же Мстители как бы попросили его без самодеятельности. Друзья, вау, у него такие были, как бы попросили его без чрезмерного усердия. Хоншу попросил его увеличить количество патрулей и не быть сучкой, взять наконец меч там, или копье.
Марк попросил Хоншу пойти нахуй и оплатил билеты до Майами.
В бизнес классе не шумно, не душно, не приятно от сальных взглядов девиц, которые ищут себе папиков. Казалось бы, разве это для него проблема? Да не то, чтобы, но в этот отдых заводить пассию как-то не было настроения.
Не то, чтобы Марк вообще понимал чем собирается заниматься в отдых. Это же типа... Нельзя расследовать, носится ночами в костюме и бить людей, да? А что делать, когда единственное, чему ты в этой жизни научился - бить людей?
Можно было, конечно, попробовать догнать весь этот охренительный поезд популярной культуры, со всеми этими фильмами (частью из которых занималась компания Гранта), сериалы там даже. Кто-то очень хвалил Прослушку, хвалили Игру Престолов, и ещё много много чего, на что Марк никогда не обращал внимания. У него, типа, миссия, да.
Можно было бы, конечно, попробовать завести с кем-то отношения, но. Но. О, это бы очень понравилось Хоншу, несомненно. Очередной повод вынести мозги через ноздрю по трубочке, новые галлюцинации. И в итоге ещё одна драматично сбегающая от Марка мадам говорила бы, что он сумасшедший.
Фрэнчи сказал Спектору отвечать на это "высокофункциональный социапат", на что мужчина поднял бровь, а в ответ получил лишь - "Шерлок", на вторую поднятую от удивления бровь Фрэнчи начал закатывать глаза и что-то очень быстро говорить на своем, лягушьем, что делал всегда, когда находил Марка невыносимым. Хотя кто из них двоих в этот момент был невыносим - не понятно, но Марк прекратил попытки добиться от друга чего-то внятного.
А ведь, кроме шуток, у Марка была даже справка. Экспертиза, которая показывает, что у него есть расстройство спектра и самым веселым было наличие диссоциативного расстройства идентичности, как его по-умному записали в его личное дело Мстители. Дискриминация, как она есть, если подумать. Может у них там много ещё кто с прибабахом, а опасен - Марк. А Халк, чем не диссоциация? Подумаешь, что Халка проще убедить в чем-то, чем Лунного рыцаря. Это вообще дела не касается.
Нет, степень своей опасности он никогда не отрицал, это глупо и не продуктивно. Рожденный биться, вряд ли приспособиться к мирной жизни. Уж точно не Спектор, привыкший к сто и одной подставе и битве. Его разум - это выжженное поле, но при этом - реагирующее на каждый шорох, выставляя сотни шипов и механизмов защиты.
Наверное, если подумать, то расслабиться на дорогущем спа-курорте в Майами, где его никто не знал, и никто от него ничего не ждал - это не так уж и плохо. Плюс, в брошюре на фото был отличный виски. Отдыхать в собственном доме он уже в любом случае разучился.
Встречают с приторными улыбками, вручают какой-то цветной коктейль, который пахнет дешевой газировкой с красителями, но у него хотя бы есть зонтик. Зонтик - это классно и хорошо.
Провожают до номера и говорят, чтобы он спустился на общий сбор для новых постояльцев через час, с удовольствием принимая чаевые.
Марк даже думает, что не станет спускаться, ну честно, зачем ему это, он же не планирует проходить полный курс процедур или что они там ещё предлагают. Его вполне на первый день устроит телевизор, кабельное и мини-бар. Общение утомляет, попытки сойти за нормального - более того. Какие у него могут состояться светские разговоры с людьми, если всё, чем он занимается - это виджилантизм (есть ли такое слово ему всё равно)? Вот именно.
Но потом, в итоге, любопытство берет верх.
Легкие штаны из льна белого цвета, белая же рубаха. Из отражения, позади собственной фигуры, Хоншу в кресле одобрительно кивает, а Марку хочется послать его нахуй. Но он лишь расстегивает верхние пуговицы рубашки и выходит, захлопывая дверь.
Поделиться911-02-2024 12:31:54
раса: ису / ас
возраст: >70 000 летдеятельность: мозгоед
место обитания: у Эйвор в головеКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Когда норны поведали Хави, что ему суждено умереть в Рагнарёк, он сказал им, чтоб шли нахуй, потому что он сам своей судьбе хозяин. Вот такой вот верховный бог - настолько верховный, что над ним даже судьба не властна, и если он захочет избежать смерти в пасти Фенрира - он найдет, как это сделать, но сначала, конечно же, ударит кулаком по столу. То, что асы падут в бою в Рагнарёк - это не новость, а давно известное пророчество, судьба, которую все они знают заранее и принимают. Все, кроме Хави. Не для того он их возглавил, чтобы покориться своему року. Какой толк смотреть свысока на весь Асгард, если даже свою смерть не сможешь победить?
Его план не был точен, как швейцарские часы, но он сделал всё, чтобы выжить. Чтобы хоть в каком-то виде обмануть смерть. Он отдал свой глаз, он лгал, манипулировал, изворачивался, хитрил, нарушал клятвы, разворачивал войны, разбивал сердца, он сделал всё, что мог, всё ради мёда поэзии, который разделил с другими асами накануне Рагнарёка. Как и было предначертано, они встретили свою смерть и пали в бою, но их души выжили внутри Иггдрасиля, чтобы однажды возродиться. Так и получилось - все они обрели своё новое воплощение в девятом веке.
Одину досталась Эйвор. Самая сложная часть задумки осталась позади - осталось только выгнать из тела девку и полностью воплотиться.
Может быть, он и был недоволен тем, что спустя семьдесят тысяч лет обрел воплощение в женщине, но по большому счету ему всё равно - главное, что у него получилось. Он обманул смерть, он спасся от Рагнарёка, не закончил в брюхе Фенрира, показал норнам средний палец. Но он всё ещё бессилен, бессилен до тех пор, пока заточён у Эйвор в голове.
Он является только ей, она - его рупор, его инструмент. Пусть считает себя избранной Одина, когда он является к ней одноглазым стариком. Пусть слышит его голос в свисте ветра и позволит ему себя вести. Пусть прислушивается к его словам тогда, когда её больше никто не слышит. Пусть позволит себя сломать и подавить.
Один - жестокий, хитрый, суровый бог. Один мучает своих избранных и заставляет их умирать молодыми. В нём нет места состраданию, смирению и терпению - Один взращивает в ней гордыню, жестокосердечность, честолюбие, он направляет её руку, когда она сеет бессмысленную жестокость, он хочет видеть её узурпатором, который берёт своё в нужное время, он хочет, чтобы она перестала так слепо следовать своим клятвам и перестала его позорить. Когда Эйвор в первый и последний раз в жизни сотворяет кровавого орла, ею руководит Один. Когда после она рыдает, размазывая по лицу чужую кровь, он смотрит на неё с отвращением.
Ему мерзко смотреть на своё воплощение, на своё отражение сквозь века. Эйвор должна сгинуть, чтобы из её праха восстал Всеотец.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Ну короче говоря, это как Джонни Сильверхэнд в голове у Ви, только бог и никто не должен умирать, а еще они никогда не подружатся и не найдут общего языка. Наверное.
Я очень люблю скандинавскую мифологию в её оригинальном антураже, с ледяными великанами, радужными мостами, топорами, магией и вот этим вот всем, поэтому настроена на то, чтобы сделать вид, будто "трушной" концовки с асами в латексных комбинезонах и высокотехничной цивилизацией не было, а были боги, которые залезли в мировое дерево и пошли кошмарить викингов в девятом веке.
Игру с Одином вижу как крайне шизоидную, с глюками, Асгардом, длиннющими диалогами которые слышат только они двое и хер пойми каким концом - мне будет грустно, если она его просто прогонит и однозначно его победит. Может, они найдут какой-то компромисс и Один найдет себе другое воплощение, а может быть что-то еще.
У нас тут есть воплощение Тюра, которого ты наебал и предал, и каноничный рыжий Локи под маской.
Ниче не жду, но очень надеюсь! Заранее пошел нахер.Пробный постДорога к ритуальным камням Одина лежала высоко через горы, через густую тундру и пару высоких крутых обрывов, вдоль которых с расстоянием в километр стояли палатки дозорных.
Сигурд, конечно, снова придет. Не упустит возможности - в ночь перед набегом-то. Но у Эйвор совсем другие планы.
Никогда не говорила она ему "нет". Не из преклонения перед ним и не потому, что боялась, будто за отказ или строгое "не хочу" он сочтет её плохой невестой, отвернется её и передумает - нет, она не боялась этого вовсе. Сама его хотела, сама ему вторила, сама же его и распаляла. Думала про себя, что раз говорить с ней ему теперь отчего-то не хочется, то хоть так она с ним побудет, хоть так соединится с ним. И не то чтобы устала от него - мысли о нем посылали горячие мурашки вверх по бедрам, тело оживало вновь от предвкушения, от одной только мысли, но всё-таки сегодня ей нужно было кое-что другое.Снился ей странный сон на днях - будто он заговорил с ней вдруг. Раскаивался в чём-то, просил за что-то прощения, то были слова, которых она не услышит от него никогда, потому что не может он такого ей сказать. Поутру, проснувшись, она вспомнила то, что навеяло ей сном, и стало ей вновь горько и тревожно.
От того, что его голос ей уже во сне снится. Тот старый, привычный, которым он с ней разговаривает, а не нашептывает на ухо вновь что-то горячее и сладкое. Человечий его голос, не звериный.Она гнала от себя мучительные, грызущие воспоминания. Как держала его лицо в руках и всеми силами, всеми словами, которые есть в ней, пыталась объясниться, сколько он для неё значит - и как он в ответ о платьях говорил. Как один-единственный раз сказал ей то самое "люблю", прямо перед тем, как она ему впервые отдалась. И гнала от себя эти мысли, ногой их от себя отпихивала, верно рассудив, что чушь всё это, глупости её личные - он мужчина, он любовь показывает не словом, но делом. Он не Вили, который в уши будет лить ерунду красивую - она за это и любит его. В том числе и за это.
С Валкой вместе отужинав, она не без удовольствия вынула на свет божий свои старые вещи. Штаны потертые, сапоги на меху, синюю рубаху с воронами расписную, плащ любимый на меху. Коса, которую она носила, нравилась ей всерьез, но больно чесалась обритая часть головы под ней - присела у зеркала вёльвы и аккуратно, научившись уже как следует, переплела её по-привычному, шрам на голове вновь обнажая, выбритый свой висок, на котором волосы растут едва-едва. Валка мимо проплыла у неё за спиной, скребнула ей по выбритому месту ногтями в привычной своей игривой манере.
Эйвор спустилась с пригорка в Форнбург, в конюшни заглянуть и проведать своего Видара. Коня она делила с Римой на двоих - им обоим по личному коню без надобности, заскучают в стойлах до старости. Серый жеребец встретил её спокойно, съёл морковку у неё из рук.
- Эй, Гуннар, - крикнула она с улыбкой, выводя Видара под поводья мимо тренировочного поля. - Ты остаешься?
- А как жеж, - кузнец плевком откинул длинные черные волосы с лица, на Эйвор не глядя - занят в спарринге.
- Побьешься со мной завтра?
Тут он остановился на мгновение, один взгляд в её сторону кинул.
- Нет, Эйвор, прости.
- А что так? - Видар дернул головой, и она сжала поводья покрепче.
- Занят буду.Она виду не подала - пожелала ему твердой руки, залезла в седло и пошла из деревни обратно в сторону гор.
Бывало и раньше, что с ней спарринговаться не хотели. Девка жеж. Чего с ней драться? Раньше её это задевало так, будто иглами в сердце тычут, а потом привыкла. Только в том отдушину находила, что становилась сильнее. Сама добилась того, что плечи так раздались. Сама топором овладела, каждый раз искала повода им воспользоваться не против чучела, а против чего-то живого. Острее всех наблюдала за тем, как другие дерутся. Всех кроликов в округе перестреляла, даже косулю одну один раз. Когда-нибудь, говорила она себе, вы будете отказываться от боя со мной по другой причине. Чтобы я вас не опозорила к Хель.
Когда-то она думала о том, чтобы выбрать себе покровителем Тора. Не Фрейю, богиню-воительницу, а Тора, чьи руки держат Мьёльнир, с кем в силе никто не способен сравниться - чтобы он принял её скромные жертвы и отдал ей хотя бы крупицу своей силы, которая была ей так нужна. Но позже поняла, Тор её жертв не принимает, что поклонение ему отзывается в её судьбе громогласным молчанием.
Зато её жертвы принял Всеотец.
Она поднесла к алтарю ту косулю, раскрыв ей грудину своим маленьким охотничьим ножом, и сидела ночью в метели, глядя на выбитый в камне лик Одина, и молилась о том, чтобы хоть кого-то в спарринге одолеть хоть раз. На следующий день положила на лопатки Браги.
Она просила его о мудрости, чтобы вынести едкий, как червь в яблочке, голос Гудрун в своей голове. И вскоре обнаружила в себе покой, с которым перенести минуты наедине с ней в стократ проще.
Он слышал.Она не знает, о чем попросит на этот раз - о хитрости, чтобы выпутаться из сетей, сложившихся вокруг неё? О победе для Сигурда, чтобы следил за ним и привел его живым домой?
Может, обо всём сразу, может, ни о чем в частности.Она навестила дозорных, что сидели лагерем на краю крутого обрыва и всматривались в бескрайние горы Рюгьяфюльке, чтобы затрубить в рог при первом появлении врага. Те играли в орлог, и она присела с ними послушать баек и перекинуться костями. Они накормили её жареной на огне куропаткой, порасспрашивали о грядущей свадьбе, обточили ей топор и отпустили восвояси - ей дальше, выше, в гору, а уже темнеет.
Не отпустит он её в набег - так что ж. Можно и другими способами топор окровить, земли от Волков защищая, например, вон, вместе с дозорными. Только чувствовала Эйвор, что даже так Сигурду наперекор пойдет - не в набегах дело.
Перед каким же чудовищным выбором он её ставит.
Отказать ему, перечить, на своем стоять - она не может и не хочет, не тот это человек для неё, чтобы от него отмахиваться и мимо ушей его пропускать.
Повиноваться - род свой предать. Свой, не его.
Кьётви Жестокий должен умереть от её руки. Этот буйвол. Это чудовище на двух ногах, ходячая крепость, Фенрир в человечьей шкуре - она, Эйвор, должна убить его, иначе отец её Варин в чертогах Вальгаллы останется опозоренным трусом, иначе Роста зря привела её в этот мир. Она затем и живет теперь. Она ради них и живет теперь. Она не отомстит - никто другой не сможет. Даже Сигурд, даже могучим ударом своих рук если отсечёт Кьётви голову - это будет напрасная смерть. Не во имя кровной расплаты. Она на то и кровная - Кьётви должен получить то, что посеял, встретить смерть свою от плоти и крови Варина и Росты из клана Ворона, а не от человека, который их дочь в жены взял. Иначе грош Эйвор цена. Иначе никто она, не дочь своим родителям. Не воин. Такая же обесчещенная и трусливая, каким Варин был в момент своей смерти.Глубоко ночью она добралась наконец до ритуальных камней. На крупе Видара сзади лежала еще одна косуля - Эйвор стянула её за тонкие ноги и потащила за собой по засыпанной снегом земле, бросив на каменных ступенях. Взяла с подступа кремень старый, высекла огонь, зажгла старые обугленные свечи вокруг алтаря. И присела на землю, задом на свои пятки, доставая из кармана старый свой ритуальный нож.
Поделиться1002-03-2024 14:51:57
раса: лже-Древний
возраст: около 27деятельность: Герой, бывший СОЛДАТ
место обитания: Гайя, Лайфстрим
original
КЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Всегда не такой, как другие. Отличный [совершенный и отличительный] с самого начала. Ещё до того, как появился на планете, что не была твоей, но которая - из-за твоих предков - должна была стать безжизненной. Не такой, не такой, не такой... "Человек ли я вообще?" Монстр ли? Что-то ещё, большее?
Уникум. Герой. "Древний". Порождение безумного гения, генной инженерии и роковой, определённо не имеющей чувства юмора судьбы. Тот, благодаря кому большие дяди победили в войне; тот, на кого мечтали быть похожими все мальчишки и воины; тот, кто повернулся к людям спиной, способный принести более не победу, но смерть. С этой мыслью, с этой сутью, с этим предназначением, оказалось... проще. Понятнее. Всё наконец-то встало на свои места.
Вот только вопрос: ты с такой лёгкостью [лёгкостью ли?] отказался от своего устоявшегося образа и действий отточенного совершенства, узнав правду, потому, что монстр или потому, что жизнь с самого начала не показала тебе ничего правильного, настоящего, нормального? [что такое детство и родительское тепло?] То, что пусто, не является тем, за что держатся [за имя чего был создан, во имя чего был лишен нормального?]. Но всё-таки не в этом дело; наверное; какая разница? Всё сгорело. Ничего не вернуть. Гореть должно больше [все, всё].ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Ключевой персонаж фандома, ключевой персонаж для конкретно Клауда. У меня слишком много мыслей и того, что я хотел бы написать, потому даже начинать не буду, то захлебнуть от слюней и перспектив. Просто аккуратно напомню, что у этих двоих интересная динамика и химия буквально на клеточном уровне [как не иронично вышло, не так ли?].Кто каждый раз умирает с 7 секунд, тот знает.50 оттенков ПТСР, особого сорта интима прямиком в мозг, триггеры и reunion. Если ты понимаешь, то ты понимаешь. Игровой потенциал почти безграничен, жесть и тревожность можно подавать с лучшими соусами. Вне канона, эти двое также прекрасно вписываются в различного рода au, да и в угар тоже - вписываются. Если тебе нравится тема Када[д]жа из Адвентов, то и её раскрутим на изи, Сефирот же ещё, оказывается, буквально пазл. Если мы словим общую волну и сыграемся, то я готов вообще почти что угодно ими играть, ибо уже намекал, что пищу-в-восторге от динамики. Почти как нормализация насилия заместо семейной психотерапии с прорабатыванием детских травм, кому вообще нужны эти ваши доктора? Ходжо и Сефироту, и Клауду знаком, ага, больше докторов не нужно, спасибо сердечное, мы своими силами [парно в дурку]. Аэрис с ним тоже посчастливилось быть знакомой, кстати, а ещё она имеется на игре - вот и аппетитный кусок возможностей на форуме нарисовался, гляди.
3 лицо, на наличие-отсутствие капса всё равно, как и на птицу-тройку. Хотелось бы активной игры, чтобы до ирл конца света мы успели многое отыграть и закрыть, потому по посту в неделю было бы идеально, иногда в две - нормально, всякое случается. Размер значения не имеет, его Сефирот, кхм, своим традиционным насаживанием на Масамунэ компенсирует сполна [шутки фандома стары и специфичны]. Не имею привычки сидеть во флуде и общаться о жизни в привате, потому если общение для вас есть ключевой фактор для поддержания вдохновения — с порога не сойдёмся, я загораюсь только от и для игры. Однако обсудить героев, закидать артами, музыкальными ассоциациями, накурить новый эпизод [два, три] в процессе - пожалуйста, да.Пробный постСлишком молодой. Слишком мелкий. Слишком низкий. Слишком наивный. Слишком неопытный. Бесконечно много "слишком", делавшие Клауда и близко непригодным к образцу любого СОЛДАТ, каждый из которых - идеальная пропаганда, совершенный человек, образ, в который готовы поверить. Так, как это сделал Страйф, найдя свою цель, мечту и окантовку для панциря в виде желания пополнить их ряды. Стать полезным, нужным, героем. Особенно как первые СОЛДАТ. Как генерал Сефирот, быстро ставший для совсем юного мальчишки образцом и идеалом. За что глупо винить: пример стоило брать с лучших, стремясь стать таким же, не так ли?
Клауд стремился. Но мечта его накрылась медным тазом, ибо... бесконечно много "слишком". Клауд стремился, не избавившись от болезненных для него черт максимализма, позволявших выживать прежде, однако в конечном счёте оказался убеждён в том, что СОЛДАТ из него в самом деле никакой. Слишком никакой. Даже несмотря на то, что вообще-то у него имелся ряд нестандартных преимуществ, и куй железо, пока горячо-молодо-податливо, и мотивация, и много чего ещё. Это не имело смысла; ценности не имело. Потому пехота оказалась единственной опцией. Не той, к которой мальчишка стремился, но единственной доступной: он бы не вернулся домой с отказом. Стыдно. Невыносимо. Тупиково. Страйф в конечном счёте просто не знал, чем ещё мог бы заниматься в жизни, ведь перспектива следовать приказам, приносить пользу, стать героем и получить признание тех, кто считал его снобом или чудаком - это вообще-то единственное, к чему он себя готовил и на что рассчитывал.
Да, он не будет СОЛДАТ. Но может быть сумеет продвинуться по лестнице в пехоте, ведь у Клауда имелась на то воля, как и потенциал. Он тут не из-за денег или каких-то там социальных благ, что давали пушечному мясу в обмен на жизнь. Он тут не для того и не потому. И даже несмотря на то, что всё с его ролью и функционалом понятно, всё равно не отпускал - с концами - идеалов и образов в голове, продолжая работать над собой и тем, что умел. Правда, дело не только в этом, но ещё и в банальном выживании, что для юного смазливого типа вроде Клауда оказалось почти непосильным испытанием, но то... лишь повод, да? В конце-то концов, что бы им не двигало, а свои плоды оно принесло.
Буквально здесь и сейчас юноша находился там, где пехотинцам любого ранга быть не следовало и не полагалось в принципе. У них примитивная и ограниченная программа обучения, как и набор навыков. На что-то, конечно, они способны, ибо зачем тогда сдались Шинра вовсе, ну? Однако этого "что-то" было недостаточно. Клауду. Чтобы походить не Сефирота, чтобы делать вид, что способен стать героем... чтобы выжить в откровенно враждебной среде, не теряя при том лица и остатков чести, если у военных и наёмников она вообще имелась. Страйфу необходимо быть выше других на голову, быть на шаг впереди, а иначе... О, нет, вспоминать, с чем сталкивался, не намеревался. То лишь мотивация и причина двигаться вперёд. И изловчиться достаточно, чтобы однажды случайной, но закрученной махинацией получить доступ к тренировочному полигону для тех_самых. А дальше так и вышло: получив шанс единожды, зацепился и зарылся глубже, чтобы понять, как использовать одноразовую опцию не один раз. Пришлось поломать мозг и заработать новую форму тревожности, но разве можно иначе? В прошлых мечтах Страйф не совсем зря возомнил, что способен стать СОЛДАТ; наверное.
Тренировки помогали ему, как и симуляции, особенно они: удавалось держаться на уровень выше остальных и отрабатывать многое, как и изматывать, тем самым укрепляя, свои мышцы, тело в целом. Однако у Клауда складывалось стойкое ощущение, что он что-то упускал. Что-то важное, ценное, заставлявшее ходить по кругу и не дававшее ему двигаться дальше. На деле-то и спросить не у кого, никому не показать и не рассказать, ведь тогда всё, конец возможностям: Клауду не полагалось, вот и приходилось держать всё в секрете да тащить собственными знаниями. Ограниченными - слишком ощутимо; оттого зачастую и ошибочными. Что всё равно не мешало приходить из раза в раз. Потому, что Страйфу это нужно. Потому, что тут он не только позволял себе укреплять тело и рефлексы, но и... мечтать. Быть в местах и ситуациях, в которых он мог бы находиться, будучи СОЛДАТ. Как Сефирот и другие. Как герой, как кто-то нужный, как кто-то, кого оценили.
В этот раз, сегодня... ну... лишь вопрос времени, когда, ну... ничто хорошее - или терпимое - не длилось вечно, да? Особенно когда речь шла об отношениях межличностных; особенно групповых; особенно о холодной войне против кого-то конкретного, что рано или поздно непременно переросла бы в горячую. По ряду причин более чем очевидных и системных, этим самым лицом, против которого объединилось большинство, а прочие закрывали глаза, стал Страйф. Слишком мотивированный, слишком мелкий, слишком проворный, слишком смазливый. Таким тут не место; не среди пехоты, не с оружием, по крайней мере, хах? И, если честно, в этот раз подобное мнение, отношение, стычка, наезд... в общем, в этот раз Страйфу неплохо досталось, хотя он лишь Тору понятным чудом умудрился почти вовремя смыться, не дав ситуации дойти до абсурдной точки кипения, бесповоротной и едва ли не сравнявшей бы с землей все его старания и труды.
Прийти - это уже как принцип, привычка, что-то для него, мелкого и незначительного подростка, очень важное. Даже несмотря на то, что вообще-то очень зол на окружающих, за себя испытывал стыд, а тело испытывало дискомфорт от стресса и почти пережитого унижения; как и выброса адреналина, как и, собственно, той части, что включила в себя мордобой. Нет, Клауд не мог не прийти. Иначе это бы значило, что он сдался. Что готов пустить всё на самотёк или вернуться домой. А он не готов. Совсем не готов.
— Вы опоздали, кадет, — резко и холодно возвестил Сефирот, выходя из наблюдательной комнаты прямо за спиной мальчишки.Опоздание он воспринимал как личное оскорбление и светловолосый кадет только что совершил серьезную ошибку. — За мной.
От голоса за спиной - как вообще можно передвигаться настолько бесшумно? - Клауд буквально подскочил. Его сердце пропустило несколько ударов, вся жизнь пронеслась перед глазами. Ему непременно конец. Его точно выгонят, накажут, выговором не обойдётся, возможности закончатся. Кто-то узнал. Или просто увидел. Не важно: его засекли. Потерял бдительность? Что пошло не так в этот раз? Некоторых вещей, вроде действительного уровня наблюдения на этаже и невозможности упущения - вне одного раза - на постоянной основе, пока это кому-то не нужно, он естественно не понимал или не знал. Боги одни только от того, кому едва пятнадцать стукнуло, чего-то иного ожидать и могли. Реальность работала иначе.
- П... Э... -с-сэр, - глаза широко раскрыты, заткнулся после серии невнятных звуков (вовсе не походивших на "кольк" чокобо) с одним только разборчивым словом, чуть не проглотил язык. Первые секунды даже не нужно было понимать, кто это именно, потому что адреналин и вообще всё, что можно, зашкалило в момент. Если бы не привычка и выдержка, можно было бы и в штаны наложить. Это потом, когда поймёт, Чей голос, точно утвердится: нет, в штаны точно нельзя. Не перед Ним.
Спина идеально ровная, всё как по струнке. Вместе с холодным потом, побледневшим лицом, покрасневшими щеками и ушами. От стыда, ужаса и вообще всех прочих поводов.
"С... Сефирот?!"
Дар речи пропал совсем, и подобно несуразному, но оперившемуся уже цыплёнку, Страйф был категорически не в состоянии... да вообще ни на что не в стоянии. Вся печаль, усталость, боль и раздражение как рукой сняло. Оно заменилось шоком, трепетом, восторгом, тихим ужасом, и снова шоком. На какое-то время даже оцепенением, что ни звука выдать, ни движения совершить, кроме как голубыми глазами в своей по струнке неподвижной позе пялиться. Неверяще, шокировано и очень... в конечном счёте, растеряно."Чт... что? Я? З... За ним?"
Спустя какое-то время - целую вечность, нет, три вечности! - Клауд сумел ощутить собственные ноги, что всё равно гнулись и слушались не очень, после даже сделать хотя бы шаг, дабы сдвинуться с места следом за.... Боги! От одной мысли о том, Кто его обнаружил и Куда звал Клауда тошнило, подкашивались ноги и ощущение реальности в принципе уходило куда-то очень далеко. Потому что он, Клауд Страйф, мелкий подросток, очередной никчёмный кадет среди никчёмных пехотинцев, просто не мог наткнуться на Сефирота. Тем более заиметь честь в виде его обращения и... Совсем как ребёнок, да?— Имя, кадет?
- Клауд Страйф, сэр! - собрав всю силу воли в кулак и им же себе мысленно вмазав, чтобы не отрываться от реальности и осознавать действительность происходящего, выдать всё же сумел. Даже громко. Кажется, слишком громко. Что в тот же момент осознал, как и ровность собственной спины да походки. А ещё что тело всё-таки болело, но... какая разница, когда рядом Сефирот, и вообще-то они дышали одним воздухом? Даже если это последний воздух, что познают лёгкие Страйфа, прежде чем ему придёт конец. Справедливо.
- Это не... я просто... - не получилось ничего выдать, да и что сказать? Он просто раз за разом вскрывал это тренировочное помещение, хотя это ему не положено от слова совсем? Нарушил дисциплину? И... подождите, а что значит "вы опоздали"? Он что... Ерунда какая-то.
- Простите, сэр, - единственное, что точно знал. И что, в общем-то, так и есть. Ему жаль, правда. В смысле, вообще-то нет, но Клауд прекрасно осознавал, что ничего хорошего не сделал. А теперь ещё и, кажется, причинит проблемы. Даже больше, чем думал, что причинял. Как оказалось, ещё и самому Сефироту.
Вот Это взгляд, конечно. Ничего себе. Клауду точно конец. Правда, умрёт он почти счастливым. Или хотя бы не самым гнусным путём, пускай даже за совершение чего-то в коллективном смысле принятого за гнусность.
Поделиться1129-03-2024 21:26:01
• • • • VLADIMIR HARKONNEN
dune • дюна • владимир харконнен
стеллан скарсгард или обсуждаемоНа Лаверии любовников, идущих к любимому убирают цветами, ползучие, алые, душно пахнущие розы — обвивают бёдра, распускаются влажными зёвами ниже пупка. Символизируют.
На Гьеди-Прайм символизируют только с разрешения начальства. В гареме Владимира Харконнена с недавних пор подавляюще высок стал процент мальчишек с тёмно-серыми глазами.
Фейд-Раута любит женщин, любит яростно и уничтожающе, так любит землю бур, взрывая и терзая, продираясь в глубину, перепахивая. Мужчины не вызывают у него интереса, пока речь не идёт об унижении и власти, о возможности наступить сапогом на хребет и ударить с оттяжкой — тут пол не играет роли.
Если бы Зигмунд Фрейд родился на Гьеди-Прайм, он бы держал язык за зубами и умер бы не успев поделиться теорией на тему отношений на-барона и его матери, на Гьеди-Прайм умных не любят. Там никого не любят.Ценят то, что можно использовать, выжать досуха, вытрясти остатки, прежде чем вышвырнуть. А если использовать нельзя — придумают как, на чём-то ведь нужно пробовать заточку лезвия, кого-то нужно отправлять в шахту, проверить остался ли ядовитый газ, кто-то должен положить жизнь, чтобы голова барона болела с похмелья меньше.
Молодой на-барон иногда мучит рабынь отсутствием боли, ласкает пока глаза их не подёргиваются мутной плёнкой, пока губы не распахиваются сами, пока не отзывается тело. Ему нравится, наблюдать как страх мешается с телесным желанием, как вздрагивают пальцы и твердеют соски.
И мутный взгляд родственных, похороненных в складках жира, глаз Фейд ощущает на себе с удовольствием: он знает, что мутнеют глаза от желания смерти и любви, дядя смотрит, Фейд щерится - щерится. В бедро своего почти близнеца зашивает ядовитую иглу, зная, что дядя не утерпит, вызовет мальчишку, подомнёт под себя, удовольствуется суррогатом, пока не придумает как добраться до оригинала. Не сумеет сдержаться, даже зная, что племянник отлично понимает, кого именно дяде хочется уронить на колени. Знает, что дядя не сделает решительного шага, потому что Раббан — недоносок, потому что другого наследника нет.
Одурманенный наркотиком раб — безответен, молодой на-барон ударит ножом прежде, чем его сознание расшифрует оскорбление, он живёт быстрее, чем думает и поэтому — опасен.Владимир Харконнен, в отличие от племянника обогнал не свою жизнь, он обогнал смерть и потому никуда не торопится. Он умеет ждать и осторожен: жужжание щита не стихает, даже когда барон один, он хорошо знает свою кровь.
Опасное, больное животное, ядовитое и властное, все на Гьеди-Прайм ему покорно, но момент безвозвратно упущен, двенадцатилетнего надо было подмять под себя, двенадцатилетнему надо было заткнуть рот, а сейчас придется считаться с характером на-барона, придется искать подход. Куда ты денешься?Пейринг называется «Было сложно, но я подрочил». Внешка обсуждаема, любить друг друга никто не будет, пытаться убить друг друга — обязательно. Подлость возведенная в абсолют приветствуется. На-барону нужна власть, в том числе и над дядей, дяде нужна власть, в том числе и над племянником, моральных ориентиров…ну посмотрите на них, какие морали. Эрос замешан на танатосе, витальность в бане, лакуны оригинального текста плачут о заполнении, иди сюда, короче, мой сладкий сахар, развернем что-нибудь такое, чтобы небесам тошно стало.
Крыса спит в подвале, когда у нее идет кровь, спит в подвале, когда у девчонок начинаются циклы. Когда глупая желтая луна выкатывается на небосвод — просыпается Саара и Крыса чует кровь за несколько метров, она как акула в воде, не может не реагировать на масляный, жирный запах. В подвале пахнет сыростью и грибком, пахнет бетоном и ржавой водой, но тут она спит спокойно. Тут Саара не царапает ее нутро холодными пальцами.
Она спит в подвале, когда зла, потому что тут некого ударить. Она спит в подвале когда приходит Оттуда, потому что ее лихорадит несколько часов и ней не нужны свидетели. Там, в переплетении труб, в самом нутре Дома, ее гнездо: старые матрасы и тряпки, бутылка воды, фонарик. Урчание труб ее колыбельная. Крыса знает подвал наизусть, каждый выступ — телом, каждую проволоку — голой кожей. На ней столько шрамов, что даже Габи не знает, где старые, где новые.
Крыса знает как пролезть дальше, протиснуться мимо труб, как добраться до канализации и куда идти, знает, что если налево и долго, у стены найдется скелет, кто-то упал в люк и остался сидеть навечно. Она зовет его Старый,
иногда она рассказывает ему как дела и меняет отсыревшую сигарету, которую вложила в его пальцы, чтобы ему не было скучно. Знает, что если направо, то она выйдет в Наружность. Знает, что можно вниз. Больше всего ей нравится вниз.В подвале ее не тревожат, боятся. Сейчас не кровь загнала ее вниз, лихорадка. Она пришла Оттуда и не добралась даже до гнезда — упала у стены и свернулась клубком, проживая одурь, которой ее наградила родина за предательство.
В подвал ходит Слепой, но ее он, ха-ха, в упор не видит, она платит ему тем же, смываясь подальше, когда Вожак возникает на первой ступеньке. В подвал иногда приходит Габи и ноет с последней ступени. Один раз сунулась на каблуках и вывернула ногу, с тех пор не рискует. Крыса никогда не выходит к ней, но если ныть достаточно долго, то может через пару часов она возникнет в спальне или в коридоре. Летуны не ходят подвалом, только Крыса и Недоход, он бывает протискивается между трубами, бывает оставляет ей косячок в условном месте. Вот и все. Больше в подвале гостей не бывает.
Ей снится Саара, ей снятся длинные белые пальцы, сплетающие удавку из речной осоки, Саара плетет птичью смерть и напевает сам для себя веселую песню про будущий пир, про сладкую кровь, которой он напьется, про ночного друга. Саара умеет петь, Крыса — нет, даже во сне она ему завидует. Сон выгоняет из нее жар, Саара — ядовитая тварь, он не болеет и по ночам, когда спит она почти болотная нечисть.
Вшивая-часовой, кусает ее за ухо, но просыпается Крыса только когда кровь стекает на шею и то, не от боли, ее усталость превозмогает боль. Саара взвивается привлеченный лакомым запахом, а за ним и Крыса вздрагивает и просыпается. По подвалу кто-то идет.
Слепой ходит беззвучно, у Недохода скрипят протезы, Габи цокает каблуками. Она лежит с полузакрытыми глазами и выглядывает гостя, видит зелёный отблеск стекол и скалится в улыбке — Рыжий. Она замирает подпуская его ближе. Крысиный Вожак дрыхнет где угодно, только не у себя в спальне, боится пера в бок, но ничего, в подвале тоже есть ножи. Она дает ему подойти и только потом взвивается вверх под радостный визг Саары, слишком быстро для сонной девки, слишком резко выкидывает лезвие, тормозит его у чужой щеки и хмыкает:— Испугался, Рыжий? — голос у нее хриплый спросонья, сейчас толкни его в груди и готов, растерян от темноты, — гони сигареты, считай я тебе жизнь спасла.
Бросок вперед забрал у нее все силы, ноги становятся мягкими, поэтому она садится на пол и мирнее обычного спрашивает:
— Выпить есть?Расскажи кто-то об этом Габи, она бы смертельно оскорбилась, потому что до этого момента разбудить Крысу и не получить по лицу могла только она.
— Сразу говорю, со Слепым я ебаться не буду, — а это Крыса шутит, но тон у нее смертельно серьезный. Удержаться от того, чтобы ткнуть рыжего словесным ножом под ребро невозможно.
Поделиться1207-04-2024 23:59:38
CHEVALIER DE LORRAINE [VERSAILLES]
раса: человек
возраст: 25деятельность: французский дворянин, мальтийский рыцарь, владелец четырёх аббатств, влиятельная фигура при дворе короля Людовика XIV
место обитания: Версаль, ФранцияКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
У чертовой Судьбы определенно есть чувство юмора: наградить поистине ангельским лицом настоящего хищника. Высокий, белокурый молодой герцог с огромными голубыми глазами и ослепительной улыбкой сражал наповал, не оставляя шансов к отступлению. Он довольно быстро понял эффект своего воздействия на людей, и в раннем возрасте появившись в королевском окружении быстро сообразил что к чему.
Пытливый ум, гибкая смекалка и беспринципность в достижении собственных целей не только со временем сделали его значимой фигурой во дворце, позволив идеально влиться в атмосферу бесконечных сговоров, сплетен и интриг. Но и помогли в короткие сроки стать излюбленным миньоном брата Людовика XIV, который благодаря своему бунтарскому характеру никогда не скрывал собственных пристрастий к мужскому полу.
При дворе шевалье знал буквально каждый: его ненавидели и обожали, его любили и желали смерти, им восхищались и против него плелись заговоры, но вопреки всему его статус лишь становился прочнее изо дня в день. Пока Франция утопала в изнуряющих войнах, многочисленных болезнях, бедности и темноте, герцог Лотарингский прекрасно чувствовал себя в самом центре ослепительной резиденции "Короля Солнце", доводя до исступления даже самого монарха. Однако, королевский двор - это не только лакомый кусочек роскошной жизни, но еще и неиссякаемый источник возможностей для карьеры и личного обогащения.
Особенно, когда ты прагматичный, расчетливый и жестокий.
Особенно, когда ты — любимый фаворит брата короля.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
It all becomes so clear when I see your face
And it's only when you're near, I feel I'm safe
Ты всегда выделялся.
Ты был не такой, как и все и не заметить это мог только слепой глупец. Мы познакомились, кажется еще по раннему детству, когда я отчаянно старался быть воспитанным и приличным, чтобы не расстраивать матушку и изо всех сил делал вид, что я был "нормальным" - что было, к слову, крайне сложно учитывая ее любовь наряжать меня в платья.
Ты был не такой, как все, но я наотрез отказывался это признавать. Снова и снова раздраженно закатывая глаза и презрительно фыркая на любое проявления внимания в свою сторону от "того самого итальянского Аполлона". Каким бы ослепительным красавцем ты ни был, манеры никто не отменял - где это видано, чтобы принц таял от собственного миньона?! А я таял, черт возьми.
Таял безотказно, стоило только попасть под влияние твоих чар. Я любил тебя как не любил никого и никогда - до дрожи в пальцах, до подкашивающихся колен, до безрассудства и неистовства. И это раздражало всех в округе. Это раздражало Луи до скрежета зубов. И все они в голос твердили о твоей меркантильности, жажде собственной выгоды и мечтах улучшить свое материальное положение за счет королевской казны, но все это напоминало очередные грязные сплетни, которые годами рождала знать в коридорах Версаля.
Но однажды сказка кончилась, и карточный домик нашего счастья рассыпался о жестокую реальность. Мой прекрасный принц с ангельским ликом оказался на самом деле соучастником сговора по свержению Людовика с трона. Полный разочарования вперемешку взгляд брата, в котором отчетливо читалось "я же говорил" я не забуду никогда.
So before we take this road, 'fore you change my mind
And fill my heart with hope, help me to believe this time
Все без конца твердят, что Луи это Солнце, но мое солнце - это ты. Кажется, это идеальное сравнение: солнечное ласковое тепло может обогреть в хмурый день, под его уютными лучами легче встается по утрам, благодаря его заботе мы получаем пищу, комфорт и кров над головой. А еще Солнце может к черту спалить всю земную поверхность, не оставив после себя ничего, кроме выжженной дотла, безжизненной и обугленной почвы, в которой уже никогда ничего не прорастет.
Мы пережили с тобой, наверное все - огонь, воду и трубы изо всех возможных материалов. Но я чувствую, как что-то надломилось внутри. Чувствую как что-то не так. Это ощущение выгрызает изнутри настоящий кратер, в который продолжаются сваливаться все наши счастливые воспоминания, навсегда стираясь из памяти. И это же ощущение заставляет день за днем искать тебя в бесконечных кулуарах Версаля.
Это любовь?
Это ненависть?
Это зависимость?
Неопределенность убивает меня изо дня в день, едким послевкусием горча на языке и пощипывая губы словно яд. А ты только подливаешь масла в огонь, попадаясь мне на глаза то с очередной фифой в безвкуснейшем платье, то с новым смазливым юнцом, появившимся при дворе. Продолжая задаваться вопросом любишь ли ты меня, я кажется начинаю сходить с ума.
Помоги мне.
Помоги мне, шевалье. Сам я уже не справляюсь.
Сделай так, чтобы я снова смог в нас поверить. Чтобы я снова мог доверять тебе.
Или уходи навсегда.I've been torn apart, desperately tryin' to find
A way back to my heart, so I can love againВо-первых, прошу прощения у всех, кто дочитал эту заявку до конца. Я не умею быть лаконичным от слова "совсем", но перечитывая все, что я тут выдал понимаю, что конкретной информации не так много, но если я выложу буквально все задумки, хэды и мысли, то вообще выйдет невероятное полотно.
Во-вторых, мое весеннее обострение открыло сигнализирует о критическом недостатке стекла в крови, поэтому хочется немного пострадать. В связи с этим, хочется сделать что-то среднее между историческим шевалье и тем, которого показали в сериале. По событиям - ориентировочно первый-второй сезон, после того, как шевалье вернули из тюрьмы/ссылки, но до второй женитьбы Филиппа. Много драмы и переживаний в процессе притирки и нового выстраивания взаимоотношений. Буду рад любым идеям и предложениям.
В-третьих, в качестве референса на историю, а также для вдохновения крайне хотелось порекомендовать к просмотру данный ролик. Очень нравится настроение и то, как это совпадает с моим видением.референсНу и в четвертых, буду рад пообщаться в гостевой, лс и телеге для выяснения каких-либо организационных моментов. По технической части все относительно стандартно: от меня пост раз в неделю, в районе 5-7к символов, с птицей-тройкой и грамотностью.
Пробный постФиолетово-сизая дымка сумеречного заката тонким полотном затягивала гибкие силуэты деревьев, виднеющихся в дали. Ровный ряд каменных статуй, аккуратные линии выстриженных на газоне дорожек, даже массивный каменный мост - все приобретало свой неповторимый темно-лиловый оттенок, словно кто-то сверху накрывал все тонкой, полупрозрачной вуалью. С каждой минутой световой день продолжал терять свою силу, уступая плотной бархатистой темноте, которую лишь изредка разрезал мерцающий свет уличных фонарей. С балкона самого высокого этажа на закате открывался просто потрясающий вид, и только он мог заставить Филиппа выйти на улицу.
За прошедшие несколько месяцев он стал настоящим затворником, окопавшись в собственном имении Сен-Клу и отгородившись от всего мира за его высокими стенами. Бежавший из Версаля словно раненный зверь, захлебываясь саднящей болью и задыхаясь от собственного бессилия, казалось, он должен был винить весь мир в его чертовой несправедливости, но только одно имя пульсировало в голове тупой, ноющей болью, доводя до исступления.
Луи.
Любимый братец в одночасье лишил его всего - и продолжал искренне удивляться почему Филипп резко переменился в своем поведении, а все эмоции начисто стерлись с заостренного лица. Людовик по-настоящему удивлялся, ведь скорбеть по Генриетте должен именно он, а казнь шевалье была плевым делом - подумаешь, просто устранили еще одного предателя.
Вот так всегда.
Вот так всегда, черт возьми.
Весь мир вертится только вокруг тебя, Короля-Солнце.
Луи обладал поистине феноменальной способностью обесценивать чужие жизни, и не гнушался делать это даже с судьбой собственного брата. Де Лоррен был для него лишь незначительной пешкой, очередной смазливой мордашкой в покоях Филиппа, а участие его в заговоре и вовсе поместило его по важности на один уровень где-то между портовой крысой и шелудивой собакой, которую хотелось брезгливо оттолкнуть ногой. Для Луи все было просто: сожалеть об утрате любимой, устранять угрозу собственной короны и делать все, чтобы родной брат продолжал ходить рядом и одобряюще кивать когда это было нужно. План был замечательный, только вот с последним пунктом вышла осечка: при первой же возможности Филипп собрал вещи и уехал домой в Сен-Клу - местом, которое должно было стать отдушиной, но стало настоящей тюрьмой.
Орлеанский скоропостижно убрался из Версаля не потому, что злился за брата, а на Генриетту ему и вовсе было в большей степени все равно. Каждый метр этого проклятого места напоминал о нем. Филипп был реалистом и прекрасно понимал, что иллюзорных надежд на чудесное спасение шевалье питать не стоит: пусть заговоры и были в то время чем-то максимально обыденно, интрига против самого короля каралась безапелляционно. Наверное, ему даже не дали право последнего желания - ведь он обязан был выменять его на их последнюю встречу. Быть может тогда Филипп мог хотя бы попытаться что-то сделать: потребовать полноценного расследования, умолять брата заменить казнь на заключение, - да хоть взорвать к чертям этот чертов эшафот! Но нет.. Луи сообщил постфактум; тогда, когда уже ничего нельзя было сделать. В этой истории было слишком много несостыковок, и он бы уж точно выслушал версию де Лоррена, но говорить об этом сейчас было совершенно бессмысленно - время вспять не повернуть. А думать о том, что чувствовал в своим последние минуты шевалье было и вовсе сродни пытки, ведь для него Филипп не сделал ничего и казалось, будто он просто вычеркнул его из своей жизни за ненадобностью, словно очередного миньона, отслужившего свою службу, потерявшего товарный вид и подобающий моральный облик.
Принц поёжился, чувствуя как прохладный вечерний ветер настойчиво забирается под тяжелую ткань домашнего халата. Он сделал глоток вина и, зажав тонкую хрустальную ножку бокала между длинных пальцев, посмотрел на тугую линию горизонта, вспыхнувшую ярко-оранжевым заревом на фоне туманного сумеречного полумрака.
Шевалье никогда не был для него просто очередным фаворитом. И дело было не только в поразительно редком сочетании красоты и ума, в нем было что-то.. особенное. Он умел подобрать нужные слова, рядом с ним даже самые серьезные проблемы казались плевым делом, а то, как он не пасовал перед громким королевским титулом своего партнера и вовсе вызывало восхищение, день за днем привязывая к себе юного принца. Постепенно он вытеснил всех остальных миньонов из близкого круга Филиппа и прочно обосновался в его голове и сердце. Наверное, то воздействие, которое имел этот белокурый Аполлон так сильно раздражало Людовика, что он поспешил избавиться от привилегированного аристократа как можно скорее, по старой доброй традиции сильно не переживая о чувствах самого Орлеанского.
Казалось, будто весь мир остановился. Его собственное Солнце погасло, словно то самое зарево на горизонте, которое прямо сейчас упрямо заволакивало густой непроглядной темнотой. И что нужно было делать в этой тьме Филипп не представлял. Он чувствовал себя слепым котенком, которого за шкирку вышвырнули в бурлящую пучину реальности, а как жить дальше не объяснили. Пиры и банкеты, которыми некогда шумел его собственный замок потеряли всякий смысл; новые миньоны, которых Луи пачками сплавлял сюда как в ссылку не вызывали ничего, кроме раздражения, а от осознания, что ему рано или поздно придется снова жениться и вернуться в Версаль, чтобы наблюдать самодовольную физиономию брата хотелось вскрыться или прыгнуть с этого чертового балкона прямо сейчас. Орлеанский заинтересованно свел брови и наклонился через перила, чтобы оценить высоту и примерное количество костей, которых получится сломать при падении. Итоговый результат его не удовлетворил, зато его внимание привлек слуга, который вероятнее всего стоял под балконом и пытался привлечь внимание своего Высочества довольно давно.
- Меня не интересуют никакие посетители, - узнав наконец причину его обеспокоенности Филипп поморщился. - Я никого не жду. Да, даже очень важного. Ступай.
Вариантов того, кто мог осчастливить его своим визитом аж в Сен-Клу было немного. Вернее, он был по факту один: скорее всего, братец предпринял очередную попытку вернуть его в Версаль и прислал кого-нибудь умудренного опытом, чтобы тот наставил его на путь истинный своими мудрыми речами. Может быть, это был даже Бонтан. Саднящие нотки тоски предательски защипали где-то под лопаткой, и Филипп непроизвольно сжалился: увидеть старика он был определенно не против, а если это был не он, то отправить гонца к Луи стоило хотя бы потому, что запасы вина в погребе стремительно редели. По пути к главной двери на первом этаже, он успел бросить беглый взгляд в потемневшее зеркало, чтобы не ударить в грязь лицом перед людьми брата: густые темные волосы безупречными волнами рассыпались по изумрудному халату, чьи длинные полы в унисон беглыми ритмичными шагам почти беззвучно шелестели по полу, на бледном лице почти не было следов хронической бессонницы, в холодных серо-голубых глазах по-прежнему отражалась откровенная брезгливость ко всему происходящему. Кажется, от привычного Филиппа отражение в зеркале не отличалось ничем примечательным. Иронично хмыкнув ему в ответ, он потянул на себя массивную дверь и замер, увидев гостя на пороге:
- Т.. ты? , - собственный голос прозвучал каким-то чужим и ненастоящим, и слова застряли в горле. Нет, не может быть. Наверное, он просто перепил вина и уснул на балконе и все это ему сейчас кажется. Больше принц не смог вымолвить ни словами и застыл, смотря широко распахнутыми глаза на того, кто появился на его пороге словно призрак.
Поделиться1316-04-2024 13:23:11
CHANTINELLE [DETECTIVE COMICS]
раса: суккуб
возраст: у девушек такой неприлично спрашиватьдеятельность: что-то демоническое
место обитания: мир людей по большей частиКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Танцуй...Посреди адского сада в окружении любимых сестёр. Растворяясь в музыке из криков боли грешников. Чьи души обнажались под пытками и страданиями. Лаская слух, отправляя в пляс. Даруя прекрасные моменты блаженства. И некой пародии на спокойствие.
Танцуй...
Стоя на границе во время войны. Демонов подначивая да ангелов соблазняя. Кошкой игривой грациозно ступая по краю. Играясь с чувствами праведных да воспламеняя грешников пыл. Внося свою лепту в вечной войне, что старше любого в Раю, Аду или на Земле. Принимая всё это лишь за игру, думая, что будет легко и просто. Покуда сердечко не поражает стрела любви к ангелу чистому, верному, глупому. Нарушая законы вековые.
Танцуй...
Покуда если силы. Натягивая улыбку на лицо. В гордом одиночестве посреди адских садов. Ибо покинули сёстры общество твоё за проступок. Не спрашивая как себя чувствуешь, больно ли в груди. Не осознавая, что демоны тоже плачут. Демонам тоже бывает больно. И крики грешников не заглушат крики внутри. Те, что разрывают изнутри подобно святой воде испитой. О смерти любимого прямо на глазах и разрывание чада противоестественного толпой пернатых из серебряного города. Во славу великого, во славу творцу. Убивая одновременно своего и чужого.
Танцуй...
Шагая среди смертных. Гонимая всеми и вся. Преданная теми, кого любила и считала семьёй. Улыбаясь прохожим фальшиво, делая вид, что всё хорошо. Постоянно преследуемая, гонимая. Оборачиваясь в страхе порой. Надеясь, что не увидит там рогатого. Что улыбается прорезью глаз да усмехается всеми клыками. Исчезая в жарких дымах. И лишь ночью тёмной, когда никто не видит. Ты позволяешь себе грустить. Скучая по прошлому, по сёстрам и дому. Горько плача по саду адскому, который, увы, тебе вновь не посетить. И боль до скрежета зубов нахлынет волною, стоит вспомнить лик глупого ангела, который тебя полюбил.
Танцуй милая Элли, танцуй. Покуда вновь не почувствуешь запах дешёвого пива и сигарет. Знакомых, едких, приятных немного. Танцуй, покуда не встретишь ты вновь его...
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Что я могу сказать? Лично я люблю эту прекрасную суккубшу. Она помогала не раз и не два надурить первого из падших. Да и если бы не она, фиг бы Джонни отпилил ангелу Габриэлю крылья его чёртовые.вырвать сердце в порыве страсти верхом сидя на нём. эффектно, ничего не скажешьЕё судьба трагична, её жизнь сплошная бочка дёгтя с каплями мёда. Которые сбросили чайными ложками. И при этом, она всё ещё сохранила особую форму позитивного взгляда на жизнь. Обязательно дам прочитать выпуски с ней, дабы проникнуться всей историей персонажа. Касаемо внешности, ну... прекрасный же выбор? Конечно, всё обсуждаемо, но... Настя же. В общем, всё решается. Что там ещё говорить? Игрок я не самый быстрый, пост-два в неделю-полторы точно будет. Пишу пост от 5к, 1-2 в неделю-полторы. И от 3го лица. Приходите ко мне в лс, налью вискарика, расскажу о демоне-другом. Как минимум, утащу сразу в игру. А там уже можем и даже арки сюжетные построить, чем Люцифер с Ди-Ди не шутит? В общем, один знатный ливерпульский таракан ждёт свою суккубшу.)Пробный пост[indent] Джон Константин совершил глупость. Да не одну. Несколько. Даже больше, чем нужно. Чем стоило. Чем задумывалось. Порой казалось, что жизнь соткана из ошибок и промахов, из которых удавалось чудесным образом вылезать. Разгребать тонну, а то и две, последствий и трудностей которые следовали после ошибок. Словно безумные фанатки, готовые вцепится острыми коготками в плоть своего кумира. И дёрнуть со всей силы, желая оторвать лакомый кусочек объекта обожания. Чтобы после пускать слюнки на артефакт доставшийся в самодельном святилище. Перед фоткой ошибки, которая привела их в мир реальный. Запуская скрипучие и слишком громкие механизмы судьбы.
[indent] Константину стоило закрыть дверь квартиры. Прямо перед носом юной Аддамс. В тот самый момент, когда она без всякого стыда и при полном отсутствии моральных норм, явилась к нему. Похуже всякого демона, требуя какое-то обучение и посвящение в тёмные искусства магического ремесла. Рассказать о демонах, монстрах, ангелах и изнанке. Той части мира, которую любой бы нормальный человек обошёл стороной. Шарахаясь и перекрещиваясь, надеясь что не достанет его длиннющая и холодная тень. Не заметят чудища, что сидят во мгле молчаливой. - А эта мелкая продолжала лезть с голой сракой на дикобраза. Давая подзатыльник бесу рогатому, думая, что это ему стоит бояться её, а не наоборот. Тактика огонь, жаль исполнение хромает. Кто вообще будет всерьёз воспринимать эту мелкую? Хороший козырь для обманки, очень даже. Джонни и сам не знает до конца, что именно послужило главным рычагом для соглашения. Возможно, он увидел в ней тот самый огонь, который тянул его в те самые молодые годы. Или увидал в ней особый потенциал, который мог стать чем-то полезным в будущем. Может быть, он размяк и решил провести девчонку за ручку по тропе опасной да кривой? Вариантов слишком много, но все они не вписывались в список поступков в духе старины Джона Константина. - И всё же я пустил эту горе-готку в свой дом и стал некой подобием наставника. Ёбанный рот, лучше бы действительно послал её тогда куда подальше...
[indent] На самом деле, появление в жизни Константина Аддамс не совсем что-то да изменило. Проблемы и так появлялись с завидной регулярностью, так что одной бедой больше, одной меньше. Надоедало лишь одно, что страдала берлога Константина. Постоянные опустошения запасов ингредиентов, зелий, артефактов. Постоянные эксперименты с ритуалами, заклинаниями и жаждой призвать каждого сранного демона из Ада. Думая, что это послужит хорошим уроком или опытом. - Вот только нахрена это делать блять в моём доме. Показывая буквально каждому чёрту где я блять живу. И если бы ещё на ошибках училась, так хуй. Ни сигилов, ни печатей. Вдох. Радовало, что юная Аддамс являлась либо с едой, либо с сигаретами дабы купить возможность попробовать очередную затею, которая попала ей в голову. И которую необходимо жизненно провести в квартире Константина. Порой, без самого Константина. - Ей богу, приводи она парней или девчат для оргий, я б так не возмущался. Но вызывать сранных монстров каждый второй вторник, я ебал. Бедняги в Аду небось устали уже прибегать по её зову, слушая кучу вопросов и требований ответить честно на них. Благо, подобные подгоны, особенно в виде сигарет, избавляли Джонни посещать магазины и стоять в очереди. А это очень и очень облегчало жизнь. Меньше контактов с детишками и их предками, которые любят создавать толкучку и орать на весь магазинчик.
[indent] Вот и сейчас, топая устало в квартиру, Джон надеялся на то, что Уэнсдей закончил все свои ритуалы. И мирно сидела на кресле, вчитываясь в слова очередной книги взятой из библиотеки Константина. Уже без особой просьбы, пользуясь скромным складом инструкции магии для чайников, новичков и не очень разумных чародеев. Отличающиеся огромным самомнением и заниженным инстинктом самосохранением. Но, при всех этих минусах, вкаченной удачей на самый максимум. - Я просто хочу выпить пива и уснуть на своём прекрасном диване. Без всяких неприятностей и задачек в стиле банды Скуби-Ду. Вдох. Нутро подсказывало Джону, что все его желания могут завязать узелок и пойти на весёло-дивные три буквы. Переставая надеется на то, что остаток дня пройдёт спокойным и на диване. Позволяя алкоголю толкнут старой побитое тело Джонни в объятия Морфея. Ожидая спокойных сновидений, без капли кошмаров. Ну или же просто сон, который подарит отдых. А не мигрень по утру и сушняк.
[indent] Ключи привычно поворачваются в замке, со знакомым щелчком уходя внутрь, отворяя дверь. Джон переступает порог, бросая взгляд на зажжённые свечи и разрисованный пол магическими сигилами. Устало вздыхая и топая на кухню, совершенно не желая разбираться с данными художествами и попытками магии на трезвую голову. - А потом спрашивают, херли у меня нет детей. Современное поколение Люцифера до белого кипения доведут! А рогатый мастер по пыткам между прочим. Плащ привычно отправляется на спинку стула, покуда руки тянутся к дверки холодильника. Вглядываясь на содержимое полок, отодвигая полуфабрикаты да сушёные ингредиенты. Пытаясь найти запрятанную бутылочку светлого нефильтрованного на чёрный день. Ну или же на тяжкий час, который стукнул на часах внутренних грядущего пиздеца. Кукушкой крича в подсознании. И заставляя волосы встать дыбом на спине. - И как со всем этим справляется тот монах с бородкой козлиной? У него же сотни таких дебилов. К каждому подход найти, подобрать пути обучения, не позволить тому отправиться в Ад по случайности. Я б не вынес работу учителя. Откупоривая бутылку, Константин делает пару глотков. Слыша, как на дно пустого желудка громко падает алкоголь. Раздаваясь эхом в стенах кухни. Едва слышимый звук облегчения срывается с сухих и потрескавшихся губ старины Джонни.
[indent] - Чего решила в этот раз натворит мелкая бледнолицая? Вызвать для свиданки Вельзевула или же Чупакабру позвать на школьное занятие, представляя его как домашнее животное? - подколы, шутки, колкости. Привычный способ общения для Джона. Но для юной Аддамс это не была проблема. Пусть и порой бровь её выгибалась похлеще гимнастки в позах Камасутры. А мрачный взгляд иногда загорался едва сияющим огоньком злости. Такой, доброй, около семейной. Как злятся на дядюшку, отца или старшего братца за колкость или лёгкую подставу. - Дверь решила открыть в другое измерение? У тебя анкх перевёрнут... и звезда Давида не в ту сторону смотрит. Круг кривоват. - мгновение. Всего одно мгновение потребовалось для Константина, чтобы составить полную картину в голове. И то, как именно всё будет выглядеть в итоге. Какое действие окажет этот уже неверный ритуал. - Твою мать, отойди от рисунка мелкая!
[indent] Тишина. По всюду и везде. Ни звука разбитой бутылки пива. Ни оправданий от лица юной Аддамс. Ничего такого, что мог быть ожидать Джонни в данный момент. Лишь тишина, что повисло среди фиолетовой дымки. Окружившей его тела. Затмевая взор, не позволяя взглянуть на место пребывания. - Это точно не мой дом. Совершенно другая энергетика. Слишком много чёрной магии и запах серы. Сам рогатый приложил руку к этому местечку. Боже, надеюсь я не попал в его сранный клуб. Не хочется вновь встречаться с той демоницей, у которой лишь половина лица симпатичное. Самообладание. Спокойствие. Уверенность. Три кита, которые стояли на черепахе-тактике Константина. Укрепляя позицией опытом многолетним и усталостью после довольно дерьмовых деньков. Которые могли бы закончится приятно и на диване. Но увы, одна мелкая мисс конгениальность решила направить все планы вечерние в другое русло. - Уэнсдей, блять, в кролика тебя превращу. В розового. Пасхального. Будешь у меня неделю яйца откладывать.
[indent] - Слишком много театральщины и пафоса. - произнёс холодно Константин, глядя на источник шума. Пытаясь разглядеть лик того, кто к нему обратился. Покуда дымка рассеивалась и позволяя видеть силуэт более чётче. - Могла бы просто позвонить. Куда проще. Предпочитаю встречи в пабе или кафе. За блинчиками и кофе. - уверенно и нагло. Любимый стиль общения старины Джонни. - Девушка. Класс. Я насолил её роду? Одна из дочерей Нергала? Кисти рук скрылись в карманах брюк. Вздох сорвался с уст Джонна. Он оставил свой плащ там, дом. А в нём находилась пачка сигарет, которой сейчас так не хватало. - Так кто так жаждал со мной встречи, что решил нарушить ритуал одной маленькой недо-ведьмочки?
Поделиться1420-04-2024 15:14:52
IVARR THE BONELESS [ASSASSIN'S CREED]
раса: рагнарссон
возраст: 50+деятельность: убийца королей
место обитания: Мерсия, Шотландия, ИрландияКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Ивар говорит, что Бескостным его прозвали за нечеловеческую скорость в бою. Его друзья шутят, что на самом деле прозвище прилипло к нему из-за худобы, а враги болтают, будто Бескостный он потому, что боги обделили его мужской силой. А правды никто не узнает, потому что все, кроме его братьев, его боятся. Да и Хальфдан с Уббой...Его братья, как и многие другие северяне, поселившиеся в Англии, признают, что рано или поздно с англичанами нужно будет научиться соседствовать, чтобы пустить здесь корни надолго. Но только не Ивар. Он приехал, чтобы убивать.
Ивар - это пороховая бочка, черный ящик, знак вопроса. Он непредсказуем настолько, что иногда это кажется безумием, но именно его непредсказуемость и кровожадность делают его самым влиятельным из датских военачальников. И друзья, и враги одинаково идут к нему на поклон - это проще, чем гадать о последствиях обратного. За несколько лет его пребывания в Англии по саксонским землям разбежалось столько кровавых легенд, что кажется, будто все они не могут быть правдой, и всё же кому угодно Ивар может стать как надежным другом, так и самым страшным ночным кошмаром. Говорят, он слушает только богов, а что они нашептывают ему - загадка.
В отличии от многих других северян, которые что к саксам, что к христианскому богу относятся спокойно, Ивар презирает всё это. Босоногие крестьяне в полях и робкие монахи в монастырях для него - люди-овцы, не стоящие воздуха, которым они дышат. Священными текстами он подтирается, а убийство мирных жителей ничего для него не значит, если они не верят в северных богов. Кровавых орлов он вырубает из своих врагов также ловко, как чистит зубы кончиком кинжала, и если бы не Убба, Ивар утопил бы Англию в крови - кому война, кому мать родна.
Но даже среди саксов найдутся те, кто назовет Ивара другом. Он и сам, кажется, прикипел к малолетнему заложнику, сыну короля-марионетки Кёлвулфа, а сам что-то стал всё реже развлекаться пытками и всё чаще высказывать рациональные идеи. Говорят, будто его изменила мягкая английская земля. Или постарел, растеряв свой пыл?..
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
По большому счету все равно, играли вы в Вальгаллу или нет, Ивар там персонаж относительно эпизодический, хоть у него и есть продолжительная (и крайне пиздатая!) сюжетная арка. Всё расскажу и покажу в мемах и тиктоках.Я хочу с Иваром играть в (альтернативную) историю, антураж, чернуху, кровищу, шекспира. Эйвор - ВРИО ярла, присягнувшего Ивару и Уббе и их Великой Языческой Армии, и поэтому она будет очень много с ними тусоваться и на них работать, ловить для Ивара лазутчиков, которых он будет живописно пытать, бухать с ним пиво, философствовать про семейные узы, богов и судьбу, сраться с ним за судьбу его малолетнего заложника и портить веселье своими моральными принципами. Короче, приключаться и разводить драму! Потом можно будет друг друга в хольмганге переубивать, как пойдёт.
Все вышеперечисленное - это +- то, что происходит с ними в игре, но еще со мной можно и нужно строить сюжеты из нихуя, это я с радостью.
Скорость мне до лампочки, размеры постов по большому счету тоже, но коротюльки я предпочитаю в спидпосте. В посте под катом можно почитать и пощупать, шо такое Ивар для Эйвор и как я пишу вообще.
Пробный постРождение кровавого орла - славное зрелище! Сперва вспороть спину вдоль хребта...
Порчестер был взят - все, кого Эйвор повстречала в Англии на своем пути, все были здесь, все, за кого она проливала кровь, за кого сражалась её дружина. Фулке лежит, полуживая, на земле во внутреннем дворе. Эйвор так разбила ей лицо, что глаза не открываются. Чтобы полюбоваться на творение рук своих, она, отдышавшись после боя, встаёт над женщиной и тянет её голову за короткие волосы вверх, на себя, больно выворачивая ей шею. Багровые гематомы, опухшие от ударов глаза, окровавленные зубы видно между приоткрытых губ. Она будто бы улыбалась, и рука у Эйвор дрогнула - импульс ударить её, впечатать её лицо в камень, разбить его в крошку, но такой удар убьёт её, быстро и чисто, избавит её от страданий.
Из темноты крепости выходят Убба Рагнарссон и Басим - ведут Сигурда под руки. Он едва переставляет ноги. Он будто бы не видит никого перед собой, а Эйвор не смотрит на него. Она отводит взгляд, ей больно на него смотреть. Наполовину седой. Лысый. Лохмотья скрывают струпья, гноящиеся старые раны, кровавые подтеки, и Эйвор прячет глаза. Она опоздала, и тем ей невыносимее, что она знает: раньше она прийти не могла. Порчестер пытались взять три раза за этот год, и диверсиями, и штурмом, и только сейчас, на четвертый раз, когда удалось собрать достаточно крупное войско, у них получилось. Сколько времени она потеряла, сколько месяцев ушло на какую-то ерунду, пока брат её гнил здесь, пока эта ведьма измывалась над ним, пока высасывала из него всю жизнь. Эйвор разобьет, если она будет смотреть на него слишком долго.
- Везите в Рейвенсторп, - командует она, махнув рукой. - Драккаром быстрее всего. Везите его к Рандви.
Покрутив головой, она одной рукой поймала за локоть солдата.
- Крыс мне налови пару ведер. В крепость принесёшь.Она хватает Фулке за шкирку, тащит девку за собой. Та хохочет. Воротник давит ей на горло, и хохот похож на предсмертные всхрипы.
- Ты опоздала, Сестра Волка, - дразнит она, хохоточек такой тонкий, звенящий, помешанный. - Мои труды... Мои труды достанутся тебе. Всё... Чего я достигла.
- Закрой дыру с помоями, которую зовешь ртом, - Эйвор харкает на пол, с пути не сходит. Она тащит её вниз. Вниз по лестнице, в темноту. По узкому коридору внутри крепости, в темноту и сырость, туда, где держали её брата.Ивар для своей мести подобрал красивое место. Говорил, оно похоже на Вальгаллу. Высокий горный уступ, откуда вид открывался на всю Мерсию от границы с бриттами до Рейвенсторпа. Хотел, чтобы его кровавый орел видела вся Англия. Чтобы он возвышался надо всеми, служил напоминанием о том, что бывает с врагами Ивара Бескостного. Фулке такой чести Эйвор не окажет. Фулке не будет гнить под солнцем и не станет пищей для воронов. Фулке покормит крыс. Фулке сгниет в своей же собственной темнице. Фулке, умирая, будет видеть то, что видел Сигурд. Фулке умрет, чуя запах его застарелой крови.
- Ты убьешь меня, но на мое место придут другие, - хрипела она, заставляя Эйвор скрипеть зубами. - Моя смерть ничего не изменит. Я всего лишь... Ха-ха-ха... Всего лишь Инструмент.
Её позывной в рядах ордена. Эйвор подавила в себе порыв её больно пнуть - насладится ещё.
- Мне плевать, - говорит Эйвор монотонно. - Мне плевать на твой орден, на твое великое дело, на твою жалкую жизнь, кто придет после тебя, был ли кто-то до тебя, и скольких ты уже сгноила в своей темнице. Ты ответишь за каждый упавший с его головы волос.
А достаточно ли этого?
А достаточно ли?
Бросить её дружинникам, избавить её от ряс, раздеть до гола и бросить голодным мужикам - делайте, ребята, с ней что хотите. Но нет. Они могут убить её, её тело может не выдержать, и тогда она отправится к своим проклятым богам раньше, чем Эйвор насытит свою собственную жажду крови. Нет, Эйвор справится сама. Без мужиков. Тело Фулке достанется крысам.
Она боится того, что найдет за дверью.
Он может быть там. Он может быть там живой или мертвый. Оттуда страшный запах - помои, дерьмо, кровь, много, много крови, очень много, будто бы дверь сама кровью пропитана. Эйвор открывает дверь и перехватывает покрепче факел.
За дверью темнота.
- Сигурд?
Ответом ей - крысы, их маленькие когтистые лапки цокают по полу. В свете факела она видит черные пятна на полу - кровь. Кровь тянется по полу к стулу, к пыточному креслу, Эйвор видит металлические острые колья и чувствует их своей кожей, её запястья ноют при виде тугих кожаных ремней, которые сжимали его руки.
Эйвор видит на стуле деревянный ларь. Сигурда здесь нет.
Когда она открывает крышку, у неё нет никаких сомнений - его рука. Это его правая рука. Его кость, белеющая во тьме. Жилы, которые её стягивали. Пальцы сомкнулись в вечной судороге. Это его рука. Его, брата её, она держала эту руку, ту, которой он сражался, которой меч держал, которой обнимал её.
Когда Басим догоняет её, Эйвор блюет на пол, держась за усыпанный иглами подлокотник. Её рвет сквозь слезы.С тех пор всё время, что прошло, было взято взаймы. С тех пор всё как в тумане. Она не спит, она почти не разговаривает с Рандви - прячет от неё глаза тоже, боится дать ей понять, в каком она раздрае, сколько гнева в ней скопилось, и даже не на Фулке по большей части, а на себя саму, за то, что месяцы идут и ничего не сдвигается с мертвой точки. Порчестер как стоял, так и стоит. Эйвор раз за разом отступает, понимая, что может сложить в очередной осаде и свою голову, и чужие. Когда она засыпает, ей снится рука в ящике, снится, будто пальцы безжизненные подрагивают, тянутся к ней, смыкаются. Снится, как из темноты пыточной камеры выходит сам Сигурд - такой же, вспоротый нараспашку от паха до горла, кости блестят в темноте, голые мышцы обливаются кровью, но во сне он живой. Он во сне живой после всех этих пыток, он себя едва осознает и протягивает к ней левую руку, с которой на пол капает кровь.
Эйвор бросает Фулке животом вперед на единственный предмет мебели здесь - простой деревянный стул. Она на этом стуле, вероятно, держала Сигурда привязанным после того, как перевезла его в эту крепость из Кента, где держала его большую часть года. Фулке слишком слаба, чтобы пошевелиться. Она сползает коленями на пол, лицом на сидение. Эйвор не утруждается разговорами. Пока что.
Ей нужно время - найти веревку покрепче. Всё остальное у неё есть уже. Она возвращается спустя четверть часа, молча сбрасывает с плеч дорожный плащ, расстегивает свои наручи, тяжелый кожаный жилет. Она складывает свои вещи в углу, аккуратно, как будто собирается принять баню. Закатывает рукава. Затягивает потуже косу на затылке, снимает с пояса остро заточенный топор, с другой стороны - кинжал. Бросает веревку на пол рядом с Фулке, рядом укладывает свое оружие, стаскивает свою жертву на пол.
Фулке падает на задницу, а Эйвор сидит перед ней на корточках. Берет её крепко за горло. Хочется запихать ей пальцы в рот, потянуть за челюсть. Потянуть с силой, чтобы хрустнуло, чтобы мандибулы надорвались - да только сдохнет от болевого шока.
- Рождение кровавого орла - славное зрелище, - она цитирует Ивара почти ласковым шепотом. - Из тебя получится такой красивый кровавый орел. Правда, жалко, что никто его не увидит?
Она подносит лицо совсем близко к её. Дыхание оседает на измученной, взбухшей коже Фулке.
- Знаешь, что с тобой будет? - шепчет Эйвор. Палец нежно оглаживает Фулке лицо, по линии челюсти. - Рассказать? На ушко?
Наконец-то она перестала ржать. Наконец она выпала из своего фанатичного припадка. Наконец осознала, во что она вляпалась. Эйвор скалится одними губами, подносит губы к её уху, удерживает её на месте за локти.
- Я вспорю тебя от шеи до задницы, - в этой черной кровавой горячке она почти понимает Ивара. Кто-то стоит у неё за спиной сейчас. Кто-то стоит в углу комнаты и смотрит на неё. Улыбается в бороду. "Истинная северянка." - И выверну тебе рёбра наружу. Вот этими руками. Познакомься, - она крутит ладонью вперед-назад перед глазами у Фулке, чуть отстраняясь. - Эти руки войдут в тебя и вытащат наружу твои легкие. Я растяну твою кожу с ребрами, как крылья. Натяну их между этими колоннами, видишь? - она притворно озирается по сторонам, будто комнату видит в первый раз. - И самое прекрасное, что всё это время ты будешь жива. Тебя убьют не мои руки. Тебя убьют крысы.Она мямлит что-то. Она имеет наглость умолять. Она наконец-то, под конец своей жизни, по-настоящему испугалась.
- Тебе нравится пожинать плоды своих действий? - Эйвор грубо отворачивает её от себя и стаскивает на пол, чтобы легла. Кинжалом вспарывает на ней одежду, оставляя царапину глубокую. Безжалостно стаскивает с нёе штаны, оставляя её нагой, жалкой, похожей на червя. Схаркивает в сторону, приподнимаясь на ноги, убирает волосы с лица. Ногой отпихивает обрывки одежды Фулке в сторону. Тяжелый сапог Эйвор ложится Фулке на лопатку, прижимает её лицом к полу. Просто так, ни за чем. Ей нравится думать, что Фулке, теперь нагая и беззащитная, прижата лицом к полу, пропитанному Сигурдовой кровью.Под хруст костей и оглушительные, душераздирающие крики она вспарывает ей спину вдоль позвоночника. Сразу глубоко. Кинжал сразу рассекает ей мышцы и натыкается на кости. Эйвор пересчитывает их, пока ведет кинжал сверху вниз. Надрез получился прямо по центру, открыл взгляду белые позвонки - можно сейчас руку засунуть, сжать их и вытащить ей хребет, но это моментально её убьёт.
- ПОЖАЛУЙСТА! - Фулке выговаривает это сквозь вопли. У неё трясутся ноги, бьются об пол. Эйвор, к своему собственному ужасу, в ответ только усмехается.
В ней нет сейчас ощущения, будто она глумится над живым человеком. Нет такого, будто под её руками сейчас страдает кто-то живой, будто она кому-то причиняет боль. Вопль не действует на неё. Чем громче и жалобнее она орёт, тем лучше. Эйвор в этих криках слышится, как кричит её брат. Как он кричал, пока Фулке лишала его руки? Сколько раз он кричал "Пожалуйста!", пока она измывалась над ним?..Разломать рёбра - самое трудное. В этом Эйвор помогает топор. Осторожно, придерживая сверху, используя его как наконечник копья, а не по прямому назначению. Заточен на славу. Ребра хрустят один за другим, навсегда отсоединяясь от позвоночника. Кровь брыжжет Эйвор на рубаху, ей на лицо. Она старается быть осторожной, чтобы Фулке не померла раньше времени. Это всё длится и длится - Фулке кричит, Эйвор сосредоточена, она будто насильник со своей жертвой придавливает её голову к полу рукой, чтобы крики потише были. Много ребер у неё. Много.
- Умоляй, проси, ори, - приговаривает она. Хрустит еще одно ребро. - Знай, что этого мало за то, что ты сделала.
- Я ТОЛЬКО-...
- Ты причинила боль тому, кого я люблю, - Эйвор все также спокойна, когда хрустит последнее ребро. - Это всё. Ты понимаешь меня? Больше ничего не имеет значения.Эйвор встает на ноги. Фулке уже никуда не денется. Она не сможет даже пошевелить своей головой. Приподнять. Эйвор отряхивается от её крови, но размазывает её ещё сильнее. Теперь вереврка - отмерить две части, намотать на её безвольные запястья, корабельными узлами затянуть, да потуже. Остальные к крюкам прицепить, из собственных запасов Фулке - можно только догадываться, как использовала она эти крюки на Сигурде, но Эйвор об этом думать не хочет, боится, её снова вывернет наизнанку, снова стошнит.
Прицепить крюки к веревкам. По три штуки с каждой стороны. И, наконец...
- Сказать по секрету, я об этом мечтала с тех пор, как нашла твое послание, - Эйвор звучит так, будто рассуждает о том, чем будет сегодня ужинать.
Фулке уже не может говорить. Дальше будет только хуже.
Эйвор присаживается рядом с ней на колени. И под сладкий, как шепот возлюбленной, хруст костей, погружает руки в плоть Фулке. Она обоими руками хватается за обломки её ребер. И тянет в разные стороны, одновременно выворачивая её спину с двух сторон, будто мешок открывает.
Фулке кричит. Эйвор глубоко дышит, в голос, со сладким удовлетворенным "ммм".
Кричи, сука. Кричи.- А потом... Вынуть легкие, - приговаривает она, прикладывая силу, выкручивая её ребра сначала слева, потом справа. Раскладывая их, расправляя, как крылья. Кожа Фулке изнутри - кровавый ковер. Ребра хрустят, ребра трескаются, надламываются. Ребра, выворачиваясь, терзают её внутренние органы. Как ей больно сейчас, должно быть. Как невыносимо, когда собственные ребра упираются в желудок, в печень, в сердце.
В свете факела Эйвор видит, как сокращаются её легкие. Она погружает окровавленные руки внутрь снова, теперь уже в самое мясо, вглубь, касается её легких, живых, горячих, раздувающихся. Вытягивает, словно рыбу из воды, одно, укладывает на переломанных ребрах. Потом, также - второе.
И пока разбирается с веревками и крюками, которые зацепятся за её кожу и растянут её, как мембрану на ритуальном барабане. Как знамя на щите.
Эйвор старается.
Её кровавый орёл - действительно зрелище. Одной проделывать это тяжеловато, и теперь она понимает, почему Ивар позвал её помочь. Фулке едва живая, пока она натягивает её со второй стороны. Зацепить крюками её вспоротую плоть и завязать последние узлы - самое легкое. Самое простое.Эйвор, вся в крови, с растрепанной косой, выходит из комнаты - скоро возвращается с двумя ведрами в руках. Ведра трясутся, пищат, пока она стирает кровь со своего оружия и со своих рук, надевает обратно жилет, наручи и дорожный плащ. Очень сильно хочется есть и медовухи.
Она берет в руки факел и любуется тем, что сделала. Фулке, тварь, еще жива.- Гори в своем аду, - она пинает одно ведро на другое, оба падают, крышки слетают. Эйвор закрывает за собой дверь. Уносит свет, оставляет Фулке в полной темноте. В море крыс.
Отредактировано Innocent (20-04-2024 16:30:34)
Поделиться1526-04-2024 21:54:25
раса: человек
возраст: 25-26деятельность: Бывший боец "Синих полосок", темерский партизан и доверенное лицо Роше.
место обитания: Под боком Роше (ныне Велен)КЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Я не понял, какого баргеста еще не в строю?! У нас тут война только на бумаге закончилась, а по факту - всё веселье ещё впереди.
Вот ни в жизнь не поверю, что тебе понравилась тихая жизнь в Велене, где мы теперь наводим порядок. Сама, небось, рада была, когда этот хитрозадый интриган Дийкстра снова задумал чужими руками каштаны из огня таскать и на нас вышел? Да точно рада, ты ж у меня девка боевая, мирной жизни уж сколь лет не видела.
Но плешь мне проесть подозрениями на счёт Сиги - это святое, да?
Но оно и правильно, кто-то же должен переживать за меня, когда я сам этого не делаю.
Уж не знаю, что там задумал этот реданец, а нам бы послушать. И даже на мировую пойти с тем, кто нас на тот свет едва не отправил. Потому как мы хоть и помогаем в чём-то нильфам, но бани и выпивка у Сиги на порядок лучше. И пафоса в нём меньше, а значит и у меня изжоги.
Ну что, поприключаемся как в старые добрые, стараясь не лезть в политику?
Всё-таки черные приходят и уходят, а две полоски - это стабильная жопа.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Бьянка или Вэс (как в оригинале) - сугубо на твой выбор!
Анкету прошу написать, хоть полно, хоть тезисно. Хочется видеть именно восприятие персонажа, чтобы искать точки соприкосновения и с удовольствием играть с человеком, а не со статьей из ведьмачьей вики. Пишу от третьего лица, люблю большие буквы, хочу того же - я наглый старый и ворчливый, да. По скорости отписи я лоялен, главное - не пропадай, пейрингов не навязываю (но надо всё же учитывать историю персонажа), к обсуждению всегда открыт и чужому мнению рад. Мы все - взрослые люди и умеем разговаривать словами и слушать друг друга.Пробный постКогда пташка напела Роше, что встречи с ним ищет один давний знакомец, подмявший под себя криминальный мир Новиграда, Вернон откровенно фыркнул и послал гонца туда, откуда вылез в своё время Эмгыр и все его прихлебатели. И продолжил уничтожать запасы еще довоенной темерской ржаной, попутно разбираясь со зверем, что в народе звался управлением землями.
Иронично. Стремительно взлетев из грязи, Вернон Роше с размаху угодил в самую, что ни на есть, задницу. Потому как только полный псих будет жаждать власти и обширных земель в своё управление. И ладно бы земель нормальных, бывший же командир специального отряда "Синие полоски" крепко так засел в Велене. Точка. Занавес. Где-то на фоне могли дохнуть от смеха поганые скоя'таэли.
Видать знатно его когда-то прокляли, и пойди потом в эту всю дурь не поверь.
Но, смех смехом, а Роше не был бы собой, если бы не справился с поставленной задачей. Пусть худо бедно, пусть на свой солдатский лад, однако ж механизм крепкой, внушающей доверие власти, начал подавать признаки жизни.
Однако мысль, что этот любитель интриг и бань вновь вспомнил о темерце, крепко засела у капитана в голове. Подзуживая интерес и ту самую, поселившуюся пониже спины жажду бросить всё и снова рискнуть жизнью. Как в старые добрые.
И, та же пташка, изначально посланная совсем по иному направлению, улетела в славный город Новиград, чтобы обрадовать — пусть радуется и ценит, сволочь реданская — своего хозяина. Встреча состоится.
"Это всё не просто дурно пахнет, это откровенно смердит", — тут же поспешили заявить Вернону не просто приближенные, но самые доверенные любители бросаться в бой с сиськами наголо. И он был согласен. Дийкстра был известной хитрожопой скотиной и конченным интриганом, предать вчерашнего союзника для него было так еж естественно, как отмокать в своих банях. Но всё-таки он боролся с нильфами, под которых Роше — как злословили те языки, которые капитан еще не успел отрезать — банально лёг. А раз боролся, значит нуждался в определенного рода поддержке, потому что без таковой...
Без таковой война изначально была проиграна.
Вернон знал историю родной страны. Он помнил битву под Бренной и итоги той компании, когда Темерия и союзники боролись плечом к плечу. Ну, а воспоминания о том кошмаре, что последовал за смертью Фольтеста и новым вторжением нильфов на Север, он еще не успел утопить в крепком алкоголе. И вывод напрашивался однозначный — в одиночку бороться со столь опасным противником как чёрные бесполезно.
Но... за этим ли Дийкстра искал встречи? Чтобы попросить о помощи того, кто капитулировал? Или толстозадый интриган знал, что "продавшийся нильфам", бывший капитан "Синих полосок" не так прост и не настолько покорен, каким старается казаться? И этому факту Роше бы не удивился. Не из-за своей предсказуемости, скорее из-за сообразительности Сиги.
Хотя, был иной вариант — Сигизмунд Дийкстра решил вновь использовать руки Вернона, чтобы натаскать из огня новую порцию каштанов, никак к тому же не связанных с войной и Нильфгаардом.
Что характерно, встреча была назначена на нейтральной территории. Синеполосатого никто не зазывал в Новиградские бани, да и в принципе Дийкстра, похоже, решил высунуть нос из-за крепких городских стен. Всё настолько плохо или это настолько откровенная ловушка? Пойди ж пойми. Роше, у которого уже зудело от желания набить жирной реданской скотине морду и заставить хромать на ту ногу, до которой в своё время не добрался их общий знакомый, на эту тему не раздумывал долго. Разве что, Велен покидал в тайне. И отказавшись от привычного шаперона да сине-полосатого мундира, в который за долгие годы успел буквально врасти.
Маскировка, да, но поганая. Теперь его было труднее узнать, но без привычных полосок Вернон чувствовал себя натурально голым.
И всё-таки именно в подобном виде, почти весь в черном — лишний повод посудачить на тему его "предательства" страны и памяти Фольтеста — хотя скорее в грязном от тех дорог, которыми ему пару разу пришлось пробираться, бывший командир Темерских партизан в назначенный вечер осадил лошадь и спешился подле оговоренного места, где его, видно что, ждали.
Поделиться1628-04-2024 12:35:53
раса: фейри
возраст: неизвестнодеятельность: Главный генерал Верховного короля Фейриленда
место обитания: ЭльфхеймКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Рождён в крови и воспитан для кровопролития. Главный генерал, не представляющий жизни без очередной войны и борьбы за безграничную власть. Самый сильный, самый расчетливый, самый хладнокровный. Убийца родителей Джуд. Монстр, похитивший её и сестер в мир монстров и ужасов. Он же - учитель и отец, которого вопреки любой логике Джуд искренне полюбила. Мадок давал ей все необходимые знания о стратегии и искусстве владения мечом. А после сажал на колени и читал книги, гладил по волосам и давал почувствовать родительскую любовь. Сейчас Джуд это кажется едва реальным прошлым, пусть и совсем недалеким. В их новом мире они прямые соперники, за власть, за Корону, за право оказаться победителем.
Ещё пока есть шанс отступить или начать работать вместе, а не против друг друга. Но никто из нас не сдаться. Правда ведь, пап? Ты воспитал меня такой. Ты сделал меня той, кем я являюсь. Гордись или убей.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Внешность на Ваш выбор. Любите Мадока так же сильно, как его люблю я, обо всем остальном договоримся)Пробный постФейри не способны врать. И если в большинстве ситуаций Джуд умело использует этот факт, иногда же остаётся лишь его ненавидеть. Как в случае с Карданом. Он всегда мастерски управляется с правдой, как с замысловатым оружием. Каждый раз направляя свои удары слов в самые болезненные точки Дуарте, превращая любой их разговор в смертельную битву. Как же она устала. Частично и от того, насколько же он чертовски и невыносимо прав. Вновь.
Кардан никогда не хотел этой короны, не просил её, не пытался заполучить, в отличии от всех своих родственников. Это и делало его идеальным кандидатом для главной роли в сумасшедшем плане Дуарте. Но и проблем от острой аллергии принца на ответственность оказалось не меньше. Буквально все задачи правления опустились тяжелым грузом на плечи смертной девочки, которая переоценила собственные возможности. Она разрывалась на части, пытаясь не выпустить из внимания ничего важного, пока сам Верховный король бесконечно отдыхал и развлекался.
Но разве не в этом и заключается их сделка, как справедливо подмечает сам Кардан?
Джуд молчит. Понимает, что он прав. Но скорее откусит себе кусочек пальца на ещё целой руке, чем согласится с ним хоть в чём-либо сейчас. Потому делает вид, будто позволяет ему высказаться. Мыслей в голове короля накопилось явно немало, и он вовсе не сдерживается в их выражении, подсвечивая каждую из ошибок своего сенешаля. Безусловно, ей стоит быть осторожнее в своем маниакальном желании контролировать каждое движение, каждое слово Кардана в страхе от того, на какие глупости тот способен. Да и устраивать погром в королевский покоях тоже идея не сильно разумная.
Она слишком устала. От этого безупречно продуманный на первый взгляд план трещит по швам, как и способность Джуд держаться. Хочется заплакать, закричать о том, как это тоже вовсе не то будущее, о котором мечтала девушка. Что она понятия не имеет, как управлять королевством. Что безумно боится каждого собственного шага, ведь даже не догадывается, правильный он или же приведет к краху. Только вот подобной опции в её арсенале нет. Не говоря уже о том, что Кардан последний, на чьих глазах Джуд позволит себе расклеиться. Не дождется.
Наконец, речь Верховного короля подходит к концу. Конечно же, сенешаль замечает опасный взгляд Кардана, от которого все подданные лишаются дара речи, припоминая былую жестокость принца. Не ускользает от внимания Джуд и угрожающие намеки в его словах. Кем он себя возомнил? Тихий голосок разума напоминает, что их сделка крайне недолговечна. Под её контролем Кардан будет ещё семь месяцев, а вот Верховным королем столько, сколько пожелает. Ведь у неё пока нет плана, как убедить его передать правление Оуку в подходящий момент. Так что, самоуверенность и угрозы вполне оправданы. Не может же Джуд приказать ему перерезать себе горло, как бы сильно иногда не хотелось. Кто тогда коронует брата? Нет, какое бы поведение Кардан не позволял себе, он нужен живым и невредимым.
- Ты всегда недооценивал мои силы, - усмехается Джуд, вспоминая, как тот когда-то пытался заставить её отказаться от участия в турнире. Не сработало тогда, не выйдет и сейчас подорвать остатки уверенности в себе. - И где мы сейчас? - спрашивает с намеком на настоящее положение вещей, в котором Кардан находится под её безграничным контролем. Но речь сейчас не совсем об этом.
- Мне вовсе не нужно контролировать всех. Достаточно и того, что я контролирую тебя, - намеренно не задевает неудобной для себя темы в виде собственных ошибок. Да, Джуд не безупречна. Спасибо за наблюдение, Кардан, она в курсе. - Но вопреки этому факту, я стою здесь и пытаюсь вести с тобой диалог. Вместо того, чтобы отдать приказ, которому ты обязан подчиниться.
Указывает на очевидную вещь. Разве что, не кричит ему “Чёрт возьми, я стараюсь, чурбан ты бесчувственный!”. Хотя, когда это Кардан был способен оценить старания других. Да и, собственно, в чём его выгода.
- Я знаю, что ты не хотел ни короны, ни моего контроля над собой. Но имеем, что имеем, - сенешаль разводит руками, ситуация не изменится, как бы сильно они оба не хотели никаким образом не пересекаться друг с другом. - Можешь и дальше продолжать валять дурака, тщательно выстраивать славу первого Короля пьяницы. Да и позволять Локку унижать себя при каждом удобном для него случае тоже безусловно можешь, - выражение лица Джуд отчетливо дает понять, что лично её такие вещи мало интересуют, репутация Кардана - лишь его забота. Проблема исключительно в том, какие последствия это несет для трона, который необходимо сохранить для Оука.
- Но тогда мы остаемся заключены в ловушку, где я вынуждена править единолично и всё контролировать. И, как ты красиво подметил, это укрепляет всех во мнении, что ты - слабый Король, - не подпускать его слова близко к сердцу, а использовать против него. Джуд тренировалась этому навыку ещё со школы. - Неужели ты действительно хочешь остаться таким в памяти народа? Хочешь войти в историю слабым и бесполезным? Позором рода Гринбриара? - здесь уже сенешаль стреляет откровенно вслепую. Она понятия не имеет, играет ли это хоть какую-то роль для Кардана. А вдруг его действительно ничего, кроме вина и пирушек не волнует? Что, если его главная цель - отомстить ей лично, и плевать на последствия для всего Эльфхейма?
Поделиться1705-05-2024 09:21:17
• • • • YUSHI HUANG
tian guan ci fu • благословение небожителей • юйши хуан
liu shi shi • manhua characterГенерал, который ломает меч. Принцесса, которая перерезала себе горло. Две прекрасные картины. Одна отвратительная история.
Дополнительно: Ищу персонажа в пару. Крайне внезапно, учитывая отношение Пэй Мина к женщинам. И крайне логично, учитывая отношение Пэй Мина к этой конкретной женщине — этакая помесь сожаления, вины и высшей степени уважения. Это едва ли будет про любовь в общепринятом понимании этого слова, любви здесь нет места, Пэй Мин и любовь вещи несовместимые. Но это будет про верность и преданность, про поддержку и привязанность, возмездие и расплату, про «вместе и в горе, и радости». Стекольный завод на вершине Медной печи.
Из гарантированного: анти-спидпост, вкусные тексты на любителя и около-фандомные разговоры между.
Не уходить по-английски.
Дождливый Хэфэй пах мятой. На втором этаже — на открытой террасе самого известного в государстве Сюйли дома увеселений — этот запах ощущался особенно остро. Его не могли перебить ни дивные ароматы, пробуждающие в посетителях едва ли не зверский аппетит, что вместе с потоком горячего воздуха всякий раз прорывались сквозь плотную ткань занавесок, когда подавалищики выносили блюда из кухни — соломенное мясо Цзюсян, каменную лягушку на пару или Дагуаньюаньскую утку — ни благовония курильниц, повсеместно расставленных по приказу тетушки Мо, хозяйки Золотого Пиона, чья скупая до выгод душа была столь же темной, как и имя; ни сладострастно-удушающее благоухание румян на щечках красавиц, ради внимания которых даже последний бедняк был готов вытрясти из своего прохудившегося мешочка цянькунь единственную завалявшуюся там серебряную монету, потратив без малого год каторжной работы на каменоломнях за одно мгновение карминной улыбки.
Пэй Мин платил золотом. В окружении трех проституток в полупрозрачных ханьфу он рассеяно потягивал из пиалы грушевое вино, его любимое, которое должным образом могли приготовить только здесь, в этом городе — сколько бы кувшинов им не было опрокинуто, в каких бы далеких землях, а лучшего ни в одной другой стране так и не отыскалось.
День медленно клонился к закату, голова прелестницы — на плечо. Шелковистые волосы, щедро умасленные османтусом, черными блестящими змеями норовили нет-нет да заползти в слегка расслабленный ворот повседневного платья насыщенного оттенка цин — тоже мятного, как и та, разлитая за распахнутыми настежь деревянными створками — щекоча едва порозовевший от алкоголя мрамор кожи под исподним.
Жун Гуана нигде не было видно.
Наверное, будь на месте генерала кто-то другой, менее искушенный женским вниманием, это могло бы его впечатлить, но не Пэй Мина. Он знал, что был красив, точно бог, столько, сколько помнил себя. Пресыщенный благосклонностью, иной раз даже в шутку подумывал: «А не пора ли и самому брать плату за любование его внешностью, наподобие той, что взимают с желающих полюбоваться цветением вишни в садах императорского дворца?». То-то была бы потеха, слава —затмевающая воинские заслуги.
(КРОВАВОЕ МОРЕ, НЕЖНО ПРИПОРОШЕННОЕ ЛЕПЕСТКАМИ)
Взгляд Пэй Мина скользил будто сквозь все эти нарочито заискивающие — за щедро высыпанные в пригоршню — лица, которые в действительности были все ему на одно лицо, с той же отстраненной непринужденностью, как если бы поверх залитых червонным золотом черепичных крыш, утопающих в напитанной влагой зелени, ни на чьем особо не фокусируясь.
(ГОЛОВА НА ПЛЕЧЕ ИЛИ ПОД ОСТРЫМ МЕЧЕМ — НЕ ТЯЖЕЛЕЕ НАРУЧЕЙ И БРОНИ, ПО ВАЖНОСТИ — И ТОГО БУДЕТ МЕНЬШЕ).
Причина появления Пэй Мина в борделе была отнюдь не поиск доступной любви. Вернее, любви, конечно же, но совершенно иного рода — к искусству. Ну, и, конечно же, тому, что к искусству непосредственно прилагалось.
Несравненная дева Тао, неприступная куртизанка, чей облик всегда был скрыт под вуалью, и чей чарующий голос прославил Золотой Пион на многие ли от Хэфэй, давала сегодня вечером представление, столь редкое, что, даже находясь в пылу ожесточенной битвы, Пэй Мин непременно бросил бы все и, очертя голову, прискакал на коне обратно в столицу. Особенно, когда на кону стояла его репутация.
Пэй Мин ухмыльнулся: отсутствие Жун Гуана полностью развязывало ему руки. Давешний спор — кому из двоих закадычных друзей первым удастся сорвать расшитый цветами покров с Тао Се — можно было уже считать выигранным без борьбы. Без ложной скромности, соперников, кроме друга, здесь ему не было.
Его внимание — тяжеловесное, не каждый выдержит, не упав на колени.(И В СМЕРТИ, И В ЖИЗНИ. ОН. ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ БЕССМЕРТНЫХ).
Еще недавно полупустой, дом плотских и духовных увеселений шумел возбужденными голосами, что перекрывали даже звучание циней, сперва размеренное и томно-тянущее, с вступлением пипы и сяо, испуганное и протяжное.
Напряжение, стрелой застывшее в воздухе.
Взгляды, прикованные на сцену.Пэй Мин перевесился через резной парапет — азарт — там, внизу, в шелках — слово
[indent] «Цветы распускались - я ими одна любовалась.
[indent] Цветы опадали - о них я одна сокрушалась».[indent] [indent] [indent] как вдруг почувствовал, как что-то/КТО-ТО тянет за пазухой.
Поделиться1818-05-2024 20:07:55
раса: человек
возраст: 18деятельность: школьник, богатый мальчик, вскоре студент
место обитания: мадрид -> лондонКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Поло - идеален. Умен, красив, единственный наследник большого состояния к тому же. Не удивительно, что родители Карлы всячески способствовали их ещё совсем детскому роману. Кому бы не понравился такой потенциальный жених для дочери?
Но вся эта показная идеальность лишь маска. Так ведь, Поло? Ты куда интереснее. В тебе есть извращенная сторона, позволяющая исследовать все грани удовольствия. В тебе есть настоящая тьма, которую ты используешь для защиты тех, кого любишь. Как долго тебе приходилось скрывать всё это, играя в безупречного мальчика? Какое же счастье, что маски сброшены и мы можем быть честными, хотя бы наедине. Это будет непросто, но уж точно нам никогда вновь не станет скучно друг с другом.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Заявка в пару. Естественно, принуждать никого не буду) Главное, наличие желания и, надеюсь, мы сыграемся.
Детально отношения обсудим уже лично. У меня есть много мыслей и идей. Гарантировано будет много токсика и стекла, но мы точно разберемся, обещаю)
По игре: быстрой скорости не прошу, поста в 1-2 недели буду счастлива (если чаще - подстроюсь). Личное общение не обязательно, но при желании поделюсь тг. Пишу от третьего лица, птица-тройка, абзацы, всё такое. В ответ ничего такого не требую, главное - читабельность) По размеру предпочтений нет, от 2.5к до любой верхней границы в рамках разумного.
Люби Поло и Карлу так, как их люблю я, в общем)Пробный пост, пока не от КарлыАддамс категорично не разделяла восторга этого дня. Бегающие от энтузиазма школьники, бесконечные рассказы Энид о её семье, в которые и верится с трудом… И это не говоря о том, что население кампуса увеличивается вдвое на предстоящие выходные. Стоит ли упоминать, что любая средневековая пытка звучит более привлекательно для Уэнсдей? Ровно об этом девушка читала всю ночь напролёт, заранее подготавливая себя к необходимости придумывать красочные сценарии смерти каждого, кто успеет перейти ей дорогу в ближайшие дни. Лучше пока только в фантазиях. Перейти к активным действиям Аддамс всегда успеет.
Словом, мрачная тучка Гомеса пыталась занять себя любым подходящим и не очень образом, лишь бы не задумываться о действительно неприятном. Каждый, кто знает её достаточно хорошо, с легкостью распознал бы избегающее поведение. Повезло, что таких насчитывалось немного, особенно, в стенах Невермора. Но Ксавьер с присущей ему тактичностью и осторожностью постарался поднять эту тему, красиво подсвечивая важное и срочное дело, в котором визит родственников приходится, как нельзя, кстати. В ответ Аддамс, естественно, сообщила, что скорее позволит каждому однокласснику крепчайше себя обнять, чем попросит помощи у матери. Вот только рациональная сторона предательски соглашалась с художником, пусть и лишь в мыслях.
Ближе к печальному часу (и вовсе не в хорошем смысле) Уэнсдей надела свой любимый полосатый свитер в размере побольше, заплела волосы в безупречные две косы, словно таким образом обретая хотя бы минимальный контроль над происходящим. Потому что, сколько не строй из себя гениальную и независимую, а в этом конкретном вопросе просьба о помощи явно неизбежна. Аддамс уже испробовала все другие существующие пути. Серьёзно, даже несколько совершенно сумасшедших, если верить Константину. Впрочем, переживал он за её жизнь или за судьбу своей квартиры в те моменты, - вопрос открытый.
Конечно, в любое другое время девушка могла бы сделать вид, что спешить некуда. Придумать подходящую отмазку, лишь бы только не обращаться к последнему человеку во Вселенной, этой и всех других существующих, к которому хотела бы прийти за советом. Но откладывать уже действительно некуда. Количество жертв растет, подозреваемых значительно меньше не становится, расследование уверенно несется в тупик, и надеяться остается только на свои видения. Которые, как назло, не менее упрямые и самоуправные, чем сама Аддамс. И сколько бы усилий девушка не прикладывала, обрести даже минимальный контроль над ними не удалось. Кто знает, может, Джонни прав, и это вовсе невозможно.
Таким образом, последним местом, где потенциально обитает ответ, остается родной дом Уэнсдей. Подобный дар не берется из ниоткуда. Он в крови, течет в роду, как чернейший цвет глаз и души каждого Аддамс. Существование последней всё ещё оспаривается, но речь сейчас не о судебном разбирательстве троюродного дядюшки с Сатаной. Смысл в том, что если и существует кто-либо, способный помочь юной провидице разобраться со своими видениями, то это исключительно член её семьи. Причем внутреннее чутье безапелляционно указывало на мать.
Хочется это самое чутье отпинать или отправить на обожаемую гильотину. Особенно, когда Уэнсдей спускается вниз для “долгожданной” встречи с родителями. Местная атмосфера вызывает острую головную боль и желание совершить ритуальное сэппуку прямо здесь, сейчас, незамедлительно. Не удивительно, что девушка моментально прячется в самый дальний мрачный угол, подальше от сентиментальных возгласов, чрезмерных проявлений эмоций и тактильности. Именно там терпеливо дожидается появления своего семейства в компании длинноногого паука, который достаточно быстро облюбовал плечо Аддамс. Назову её Агатой.
Впрочем, уже в следующую секунду слышится характерный шелест платья по траве, дополняющий едва уловимые для уха шаги. Каким образом Мортише удаваётся передвигаться с подобной грацией, практически парить над землей, не догадывается никто. Лично Уэнсдей уверена, что мать делает это намеренно, лишь бы подпитать своё высокомерие. Так и хочется закатить глаза. От этой изящной походки, от чересчур откровенного платья, от того насколько эта женщина демонстрирует миру, что никому никогда не удастся даже приблизиться к её безупречности. Особенно, дочери.
Мгновенно Аддамс жалеет о своём рациональном решении. Но отступать поздно. От прикосновения матери Уэнсдей вздрагивает, отстраняясь при первой же возможности. Вопрос обдумывает со всей серьезностью, естественно, никак не меняется при этом в лице. Услышала ли она вообще слова Мортиши трудно понять первую минуту, пока, наконец, девушка не кивает, коротко и уверенно: - Пойдем.
Энтузиазма специально не демонстрирует, но отрицать очевидное трудно, без отца и Пагсли выйти на необходимую беседу будет гораздо проще. Пусть увидеть мелкого действительно хочется. В надежде, что он не отвык от издевательств высокого изощренного стандарта в своей этой школе для скучных смертных.
- Я знаю короткий путь, - выдаёт достаточно необдуманно, сразу же направляясь в сторону выхода в лес, как проделывала неоднократно ранее. Впрочем, какой шанс, что директриса не наябедничала школьной подруге о похождениях её дочери?
- У Пагсли нет проблем в школе? - по пути не сдерживает важный лично для себя вопрос. Безопасность брата всегда на первом месте для Уэнсдей. Он - её любимая жертва, и принадлежит в этом смысле исключительно ей одной. Да и, если честно, начинать так издалека непростой разговор как-то легче. А контролировать происходящее точно необходимо. Не хватало ещё, чтобы Мортиша восприняла согласие на прогулку, как приглашение к расспросам о парнях и школьных сплетнях.
Поделиться1921-05-2024 19:02:24
раса:
чушпанчеловек
возраст: 16-17 летдеятельность: принц, заложник
место обитания: Рейвенсторп, Восточная Мерсия
ewan mitchell или finn elliotКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Кеолберт - сын короля Кеолвулфа II, которого братья Рагнарссоны, Ивар и Убба, возвели на трон Мерсии вместо несговорчивого Бургреда. Формально он стал заложником, он - гарантия верности Кеолвулфа датским завоевателям. Короче говоря, сынмаминой подругикороля-марионетки. Ивар с Уббой отправили Кеолберта в Рейвенсторп, где он находится под присмотром Рандви, жены ярла Сигурда.
Быть заложником для него не так уж и страшно - в Рейвенсторпе ему нравится, и со своими "тюремщиками" он быстро подружился. Рандви, Эйвор, Сигурд и Ивар для него всё равно что семья, и кажется, что они видят в нем больше, чем его собственный отец. Грамотный, образованный, вдумчивый парень Кеолберт задумывается о том, чтобы заслужить славу на поле боя и стать столь же грозным воином, как северяне, только время от времени он тревожится о настоящем своем положении. Однажды он унаследует трон Мерсии от своего отца, женившись на датчанке или норвежке, примет веру в северных богов, и ему горько думать о том, что когда-нибудь он проснется и поймет, что он больше не англичанин.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
По сюжету Вальгаллы между Иваром и Кеолбертом происходитполный пиздец честно говорядрама, но мне думается, что ее можно и избежать. Мне бы хотелось поиграть с Кеолбертом в found family - как-никак, он наш сын полка :з
Заявка в джен, сюжет и приключения, эт да, я бы хотела играть в антураж, сюжет и драму, которой там можно накопать ведро и маленькую тележку. Я очень сильно упоролась об "Саксонские хроники" и имею стойкое желание играть про христиан и язычников, про приобретенную семью и про антураж раннего средневековья, поэтому Кеолберта затискаю!Пробный пост- Готовьте топоры, птенцы, - Даг плюнул в море через плечо, когда беседа сошла на нет. - Вон сушу уже видно.
Эйвор замутило. То ли от качки, то ли от рассказов Дага.
Это каким нужно быть кабаном, чтобы в девять лет двоих убить?
Ещё ребёнком, в Хеллборе, Эйвор слушала рассказы Сигурда раскрыв рот, когда Стюрбьёрн привозил сына погостить, и Роста отправляла их в рощицу на краю деревни стрелять кроликов и собирать травы. Эйвор помнила отчетливо, как пыталась перед ним покрасоваться, пуская неловкие стрелы из своего полудетского лука - этот лук был ей милее любой игрушки, кроме тех резных деревянных, что привозил ей Стюрбьёрн. Сигурд тогда казался ей совсем взрослым - выше её на две головы, долговязый, уже сбривал пушок с щек и подбородка, так, что когда он обнял её при встрече, она вместо гладкой мальчишеской щеки, такой же как у неё, почувствовала мужскую, колючую. В тот день он и рассказал, как сходил впервые в набег, как он боялся, как пережил свой первый короткий поход; он рассказывал ей в красках, как умеет только ребенок, о том, как качало драккар, как горели соломенные крыши, как визжали перепуганные женщины и как форинги его отца на его глазах в одночасье из добрых друзей превратились в свирепых воинов. И как меч в его руке впервые отнял чью-то жизнь. Он говорил, что в тот день Вальгалла стала ближе, из слова превратилась в место, такое же как Хеллбор или Форнбург.
А на следующий день она стала ему сестрой.Сигурд в их болтовню не вовлекался. Он стоял к Эйвор спиной, и в руках его плясала веревка, пока он поднимал парус, вглядываясь в земли на горизонте. У Эйвор неприятно потянуло в животе.
Это христиане, говорила она себе. Это беззубый народ, вооруженный вилами и страхом, они не учатся войне с детства, они учатся вспахивать поля и молиться мертвому богу. Они ничего не смогут противопоставить дружине викинга, который первую жизнь отнял в двенадцать лет, и бояться их нечего - они и живут затем, чтобы их грабить. Бог у них слабый, раз его величайшим подвигом была смерть. А Эйвор на три зимы старше, чем был тогда Сигурд. Она выше, чем был тогда Сигурд. Она уже взрослая. Кьётви - вот это вызов, а фризы - все равно что кролики, которых она отстреливала ещё ребёнком.
Даг поднялся на ноги, за ним и Вили, и все остальные постепенно. Эйвор следила взглядом за братом - он без щита, меч в руках огромный, черные полосы пересекают лицо, тяжелая коса взлетает на ветру. Ноги её ватные, отсиженные за двое суток, мышцы в плечах сковало, они требуют разминки, но времени нет. Вода под ними становится все мельче и мельче, земля все ближе и ближе, Эйвор видит соломенные крыши, мельницу, видит уже даже белые испуганные лица, хватает краем уха чей-то крик, звон колокола. Рог Сигурда оказался в руках и Дага - он надул широченную грудь, и из рога вырвался ужасный, леденящий кровь звук.
Веди меня, Всеотец...
Эйвор перехватила покрепче щит и сняла с пояса топор, когда солнце ей затмил Сигурд. В его могучих ладонях умещалась её голова целиком; он взял её крепко, по-отцовски, заставил на себя посмотреть - у неё только губы дрогнули, мельком страх в глазах сверкнул, и не будь у неё руки заняты, она бы перехватила его за запястье и схватилась бы за его руку покрепче, как утопающий за весло, но всё это быстро прошло. Его светлые глаза, прозрачные почти, смотрели ей не в душу даже - сквозь неё, и она снова нашла свою ускользнувшую храбрость. Ему даже говорить ничего не нужно было - хватало только в глаза ей заглянуть. Позабылся сразу Кьётви, позабылась будущая месть, только он остался - её брат не по крови, а норнами избранный, вождь и будущий конунг. Ей умереть за него еще, ей нельзя бояться каких-то фризов, как будто она девка нетронутая, а не дева щита.
- Помни чему я тебя учил, - сказал он твердо и негромко, так, чтобы только она слышала. - Это не чучела у нас во дворе и не детские игры. Ты меня поняла?
Она кивнула было, но Сигурд её ещё крепче перехватил и тряхнул легонько её голову, будто хотел тряхнуть сильнее.
- Ты меня поняла, Эйвор?
"Перестань за меня бояться," взмолилась она, нахмурив через силу лоб. "Поцелуй меня в лоб и хлопни меня по плечу, вот увидишь, ты будешь мной гордиться."Даг взревел, и его вой подхватили остальные. Дружинники спрыгивали с драккара прямо в воду, мочили сапоги и порты, с бешеным устрашающим рёвом бежали на берег, к деревне, где в ужасе разбегались крестьяне. Они бегут сначала, а потом за вилы хватаются, кто за что, и пожитки свои охраняют как сокровища какие, умереть за них готовы, зазвенел у Эйвор в голове чей-то голос. Полетели стрелы со сторожевой башни, и кто-то прикрыл Эйвор своим щитом - она только-только спрыгнула в воду, бежала вперед через силу, заставляя себя не обращать внимания на то, как отяжелели её сапоги и её порты. Никто из этих людей-овец не должен заметить, что среди викингов мелкая девчонка, совсем еще молодая, напуганная. Нет, нет-нет-нет, если и задержится на ней чей-то взгляд, они должны ужаснуться, должны в страхе забиться в свои хаты и молиться своему мертвому богу, в ужасе от того, что у северян даже девчонки пятнадцати лет смертоносны и жестоки.
Даг выломал плечом чью-то дверь, и Эйвор поймала себя на том, что вздрогнула, представив, как сидит за этой дверью. Мимо неё просвистела ещё стрела, и она не поняла, чья именно. Она видела Сигурда, что бежал с двумя дружинниками навстречу вооруженным крестьянам - стражники это их, ополчение местное или кто, - вооруженные люди, со щитами, в железных шлемах и кольчуге, с диковинными копьями и мечами, они от Сигурда и его людей могут только отбиваться, но никак не пугать. Её брат повалил одного на землю, спихнул с противника шлем и со всей силы, не сдерживая ни капли своей мощи, уронил ногу в тяжелом сапоге ему на голову. Хрустнул череп, на земле осталась кровавая лужа. Эйвор не заметила, что стоит с опущенным щитом.
Растерянная мелкая девка, ты позоришь дружину своего воеводы.
Даг выволок из хижины какого-то мужичка, держа его за отросшие серые волосы. У мужичка в руке был старый меч, который он выронил по дороге - Даг убил его ударом топора в грудину. Эйвор дернулась на месте.
Кого бить? Куда бежать? Откуда стреляют?
Над головой каркнул ворон, и она опомнилась. Она не станет всю оставшуюся жизнь врать, чтобы только никому не рассказывать, как оцепенела в своем первом набеге и перепугалась каких-то христиан.
В неё снова выстрелили, и на этот раз попали бы, если бы она не подняла свой щит. Стрелял молодой парнишка, из окна своей хаты, с совсем близкого расстояния - в панике она расхохоталась. Вот дурак, отойди подальше. Тогда она ворвалась внутрь, через незапертую дверь, нашла его в единственном помещении и двинулась на него тяжелым шагом, заметив, как он опускает свой лук и поглядывает на окно. Хочет выскользнуть, спастись. Он молодой еще, в траллы сгодится, но лук в его руках мог бы отнять чью-то жизнь. Прежде, чем она опомнилась, её топор впился ему в шею, и он замер с широко распахнутыми глазами, глядя прямо на неё. Лет шестнадцать ему было. Вряд ли больше.Снаружи повеяло огнем, загремели мужские голоса. Подкрепление к сельчанам поспело, зазвенела настоящая битва. Она там должна быть, рядом с братом, а не прятаться в какой-то хижине...
Поделиться2006-06-2024 21:23:04
Tiffany Valentine or Lee "Chucky" Ray[CHUCKY]
Я пиздец как люблю попсовые фильмы категории Б и сюжеты уровня «Чё ещё в провинции делать, как не массовую резню устраивать». А ещё я люблю формат «Встретились два моральных уёбища и заверте...».
— Так бывает, парни, снимаешь в клубе готическую цыпочку, туда-сюда, может по марочке, а может ко мне? Не ждёшь от неё ничего особенного, ну типа, у неё помада, зрачки с серебряный доллар, сиськи из корсета вываливаются. Сечёте, о чём я? Сидит и так и источает флёр доступной пиздятины. А перед ней мнётся какой-то еблан, которому не хватает яиц взять её за жопу. То-сё, а какую музыку ты любишь, о, я тоже, обожаю эту песню, может пойдём куда потише... Мы и пошли. Честно говоря, я в любом формате хотел её трахнуть, потому что в ней сразу было что-то такое, ну, вот это. Когда смотришь на бабу и понимаешь, что она мужиками сызмальства вертит и сразу загорается внутри вот это...кто-кого? Ты меня нагнёшь, сучка, или я тебя всё-таки? Такая пещерная хуйня. Потом, понятное дело я собирался её грохнуть, ну типа, оборвать наш медовый месяц на пике, посткоитальная эйфория у меня специфическая, не люблю всю эту хуйню с обнимашками и «Кто я для тебя?». А вышло вообще, блядь, по-другому. Потому что я думал, что удачливый охотник тут я, а оказалось, что мы типа одинаковые. Созданы друг для друга, сечёшь?
Вышло на восемь таких себе фильмов и один дурацкий и отзывающийся у меня в сердце сериал. Короче, в чём цимес. Сериал расширил лор ещё сильнее и теперь майне кляйне психопат может вселяться не только в кукол, но и в людей, конкретно в тело горячей цыпы из седьмого фильма. Так что у нас на тарелке гет, фем, сомнительные пластиковые пейринги (зато можно без резинки), барби сдохнет от зависти™ и полная свобода закрытия гештальтов, о происхождении которых я спрашивать не буду.
— Знаешь, дорогуша, это не было как в сказке, но... В общем представь себе: конец десятилетия, город трещит от крутых парней, все вокруг увлекаются филателией, некрофилией, вуду, шмуду, готика все дела. Я тогда сияла... и Чаки, конечно, меня заметил. Он всегда говорит, что ему чертовски повезло зайти в тот бар. Представь: красный корсет, чулки со стрелками, полночный бар, я — томная богиня, он — крутой парень... Напряжение прям в воздухе зазвенело, когда мы встретились взглядами. Я, он... Вокруг меня тогда вился Фред, но Чаки его спугнул, купил мне выпить и я поняла, что вот оно... Такое странное чувство в животе. Как мама говорила: «Увидишь — поймёшь»... В общем, мы проговорили час и поехали ко мне, ну, ты понимаешь, немного повеселиться, а ты знаешь, как я не люблю когда сказка перетекает в рутину и в общем, покувыркались мы, я аж подумала, что может потянуть день-два, но как представила, что он сделает что-то мудацкое и разрушит это ощущение гармонии, нет уж, думаю, лучше я его прямо сейчас зарежу. Сую руку под кровать, он наклоняется к плащу, мы разворачиваемся друг к другу... оба с ножами! Ха! У нас были одинаковые планы, прикинь! Ну, вот так всё и началось
Тифф женщина яркая и взбалмошная, так что сегодня она любит Чаки (а смерть, кстати, не разлучит их), потом Нику, в теле которой Чаки, потом просто Нику, а потом опять Чаки, потому что романтика романтикой, но совместные кровавые оргии просто так на помойку не выкинешь. Сам канон предлагает нам возможность друг друга невозбранно грохнуть, а потом вернуть, чем я полагаю, мы обязательно воспользуемся.
Я могу взять Тифф, могу взять Чаки, в этом формате, всё что их психически различает, это то, что Тифф хочет семью и быть маньячкой, а Чаки хочет маньячить без обязательств, до поры до времени. У нас и ребёнок есть, квир. Мы его приняли, потому что мы убийцы, а не монстры©
Что я предлагаю: треш, угар, сомнительного качества контр-культурный текст, всякие там новые орлеаны, дайнеры, бомжи под заборами, вуду, южная готика, северные разъебы, дурного качества шутки-хуютки, невысокого полёта драму, крайне сомнительное стекло и уебанские сюжеты, штампы без глубокого погружения, но зато можно собрать их вообще все. Женюсь, нож подарю, бытовым насилием обеспечу, тачку красивую куплю, всех кто по дороге встретится — прирежем. Вести себя буду как стандартная белая хуемразь родом из семидесятых. Или как стандартная белая сучара родом из семидесятых. Новых дырок ножичком во мне тоже можно понаделать, хуй его знает, может я обучаемый, но честное слово, сомнительно.
Чё мне надо: отсутствие этики в этой конкретной истории, нежную любовь к хуете всех видов, полное отсутствие эмпатии к второстепенным персонажам и вечное «как моя мама говорила». Давай возьмём концепт good american family и как его наизнаночку-то вывернем под Лу Рида и The Stooges. Отдельно оговорю: это кровавый и дурацкий стёб, как первые фильмы Родригеса, своего рода текстовый Муви 43, Тони Уайт и ранний Даня Шаповалов, Blood Drive что тебе отзовётся не знаю, поэтому накидываю всё. Заявка без срока давности, двигай в личку сразу. На вопрос с какого хуя в этом списке Даня Шаповалов отвечу лично.
Пробный пост за персонажа (по желанию)Зай, поверь на слово, я нормально пишу. Все улики в профиле
Поделиться2108-06-2024 22:48:49
• • • • AUGUST RUTHVEN[indent]
vanitas no carte • мемуары ванитаса • август рутвэн
originalлегендарный дипломат, принёсший мир между вампирами и людьми, положивший конец войне и кровопролитию, начавший новый эпоху. умудрившийся достигнуть компромисса. это стоило миру дорого. это стоило вам дорого. и это, предположительно, окупило себя [люди и вампиры равны, вы ведь взаправду так считаете, о, лорд рутвэн?].
— совершенная маска, преследующая собственные цели. никто не знает, что скрывается в этой яркой голове, за этой галантностью и уверенностью, за опытом бывалого, разумного вампира. если бы хоть кто-то узнал, всё пошло бы иначе.
а я вижу вас насквозь, лорд рутвэн. и вы знаете об этом, но ничего не способны поделать [напрямую]. ваши трюки не действуют на меня, имя ванитаса - не то, что вам подвластно. и не то, что вписывается в ваши планы. как же хорошо, когда под рукой имеются пешки и иные фигуры; ни одна из них не будет упущена. слишком высоки риски и ставки, цель превыше всего.
вы используете всё, что движется. нет методов, к которым бы вы не прибегли. если бы я только знал, насколько грязно вы играете, то непременно и сам бы действовал иначе. но я не знаю, а потому... это всё очень плохо закончится. всем известно, что компромисс подразумевает: ни одна из сторон не останется удовлетворённой, и рано или поздно прежняя повестка вновь окажется на столе.
но, как и у всякого человека со своими целями и сомнительными методами, у вас конечно же имеются своя история и поводы. в конце-то концов, мир по определению полон жестокости и играет нечестно; если не уподобиться, окажешься съеденным. либо охотник, либо жертва. вы лишь предпочитаете не быть съеденным, следуя собственным идеалам и сполна схватывая всё что, что доступно. результаты впечатляют, а кредит доверия практически безграничен, мир у ваших ног [наступите?].
мы всем имеющимся кастовым составом верные слюнявые фанаты этого роскошного мужчины. в каком угодно смысле. рутвэн заслуживает, чёртов хитрец. он настолько прекрасен и со столькими слоями лук, что как дышать. просто посмотрите [и краshтесь вместе с нами, да].
из своего угла фангёрлинга скажу, что сыграю почти что угодно, просто потому что тут такая динамика игр умов и хитрости, что я всё, просто всё, ну совсем всё. обмазаться и умирац, всё по заветам джун. очень красиво. сильно красиво. красиво красиво. ничто так не будоражит и не заводит моторчик души как мозг.
снова скажу: у нас тут фанклуб. ноэ, доми, жанна, я - у рутмена своя история с каждым, с каждым она вкусная, всё так переплетено, что игру даже придумывать не надо, она буквально валяется на земле. местами, конечно, не хватает лора, манга-то не далеко ушла, но это мы компенсируем бурной фантазией.
3 лицо, от 3.5к; капс и птица - на ваше усмотрение, лишь бы посты были вкусными. и стабильными. сыграть с этим персонажем хочет каждый, потому вам стоит быть активным: если писать по посту в месяц, то игрокам придется ждать посты по 1-2-3+месяца, что несправедливо, не надо так. мы активные и увлечённые, хотим пополнения схожей кровью)) взамен оближем, заиграем, снова оближем.
конкретно я не заобщаю и за ирл не поговорю. но всегда всеми конечностями за то, чтобы поговорить об игре, обменяться артами и музыкой. все au и альты мира в наших руках. зато другие ребята более общительные и приятные. только пускай ваше вдохновение исходит из игры в первую очередь и ею же поддерживается, потому что ролевое превыше всего, ну и мы ж тут как бы за облизываемых персонажей специально гоняем, как не воспользоваться возможностью и не выдать страстные 100500постов!
Разумеется, крики. Снова. Горничные-слуги графа контрастно тихие на фоне подобного хозяина, хотя взгляды у них в надменности одинаковые. Нет, никто из них Ванитасу не нравился, компания не желанная, но ведь ему и не должен никто нравиться, как и он не должен был нравиться никому. У доктора имелась цель. Она безличностна, она не привязывалась, она не выбирала, как не выбирают пациентов: независимо от воли на то, спасены должны быть все, кто могут; кому уже не помочь — ликвидированы, дабы не распространять смерть. Потому ни информаторы, ни люди-средства, ни пациенты — никто из них не имел значения для Ванитаса как личности, он будет иметь с ними дело в любом случае. До тех пор, пока они полезны, способны дать что бы то ни было. А ему самому, так или иначе, всегда имелось, что предложить; то, чем никому практически невозможно манипулировать, а результаты могли быть полезны каждому вампиру, заглядывая глубже — коду самого мирозданья. Поэтому... в общем-то, с лицом ни то безучастным, ни то в ехидстве превосходившем сразу обеих горничных графа, Ванитас выслушивал очередные крики экспрессивного вампира.
Несколько колких замечаний, стоило сказать, по делу — и после каждого из них крик становился всё более громким. Имелось в этом тыкании по бубочкам что-то приятное, очень удовлетворявшее до не могу, отдельный сорт удовольствия, конечно. Ванитас бы с удовольствием продолжил, и тогда снова пинком под зад (стоило того, впрочем), пока снова друг другу не понадобятся, но... Ноэ, какой хороший мальчик, у-у. И ладно: всё равно граф кричал одинаково, это даже немного утомительно. К тому же, в самом деле потеря времени: люди продолжали умирать, и это не то, с чем стоило шутить. Похоже, кейс обещался стать достаточно сложным. Возможно, они столкнутся с сильным вампиром, возможно, достаточно разумным, чтобы проворачивать нечто... Вот то самое, чтобы даже у Данте информации не имелось от слова совсем. И это новость так себе: значит, умрет больше. Что не личная боль, но каждый раз — пощечина с летальным исходом, независимо от того, умирали ли люди или вампиры. Их жизни стоили одинакого, состоя, по сути, из одного и того же (дерьма и пустых мечтаний).
В голове имелся некоторый план, однако рисковать на этот раз — менее оправданно, чем обычно. Доктор предполагал, что речь шла не о ком-то с концами (пока) обезумевшем, возможно, со способностями достаточно мощными или необычными, дабы внести смуту в планы или вовсе их сломать. Потому стоило продумать и обдумать многое. А ещё отдохнуть, потому что последнее время они только и делали, что искали, и искали, и искали. Это утомляло: в процессе даже умудрились наткнуться на нескольких проклятых и исцелить их, но это чистая случайность, не имевшая никакого отношения к их делу. Смерти продолжались, и, судя по всему, становились всё более мучительными: проклятый набирал аппетит, всё сильнее наседая на свой голод и какие-то способности, следы которых на местах преступлений не оставалось, а потому ни отметить, ни считать — нечего.
— Угу, — проводил напарника взглядом, прежде чем продолжить глядеть в потолок, немного сонно размышляя. И да, вампира отпустил вот так просто: того трудно назвать непредсказуемым, если совсем откровенно, особенно с учётом обычных, уже изученных повадок. Однако тот в состоянии постоять за себя, как и вероятность того, что ему вдруг неслыханно повезёт после не одной недели поиска — мала до раздражения. Иначе Ванитас его бы в первый же день выпер приманкой, честное слово. У того сила, у этого книга Ванитаса, опыт и вообще: после того, с кем уже столкнулись, едва ли что-то могло сие превзойти. И, в общем-то, какое-то время этих мыслей хватало на то, чтобы не беспокоиться, продолжая раз за разом складывать имевшуюся информацию, пытаться составить-таки подобие картинки, высмотреть прежде упущенные улики-подсказки-намёки. И это самое какое-то время: ничего.
Впрочем...
Жертвы ведь всегда были одни. Находились одни; их находили всегда по одному, раздельно, даже если пропадали они изначально, или виделись в последний раз, вместе. Они не всегда были одного типажа, если пропадали вдвоем, однако как минимум один из них всегда имел... Ванитас поморщился, фыркнув и перевернувшись на живот."И какова же вероятность, что именно сейчас это случится именно с ним, а?" — со сепсисом сам себе вопросом на заданный вопрос. Ноэ — один из сильнейших вампиров, которых можно повстречать на улице. С другой стороны, если допустить, что у проклятого имелись способности, которым напарник не в состоянии был бы противостоять или те, что перекрывали бы его собственные...
"А ведь тоже план, тьфу," — оттолкнувшись от матраса, Ванитас поспешил подняться и, накинув на плечи пальто, висевшее на спинке стула, последовал прочь из номера. Вероятность подобного — крайне мела; вероятность того, что Ноэ не осилит — чертовски мала. И тем не менее, она выше нуля. Это во-первых. Во-вторых... проклятому же в любом случае понадобится доктор, и это, конечно же, Ванитас. Всё равно не спалось, если уж на то пошло, даже при всей усталости. Он должен закрыть это дело, должен вылечить этого вампира. Должен.
Двинувшись по ночным улицам такого типичного, что с маньяками, что без, Парижа, Ванитас запихнул руки в карманы да зарылся в свой длинный шарф, попутно высматривая Ноя да думая о своём. В мысли постепенно уходил всё глубже.
"— У тебя много работы, не время отдыхать.
— У тебя много не работы, а мало времени. Работы куда больше, чем времени.
— В любом случае не могу его терять, пф.
— А что... если твоё время закончится раньше, чем ты успеешь обелить То Имя и наследие, что было запятнано?
— Я попробую, чтобы не закончилось.
— Но если его по определению мало и ты знаешь, что не успеешь, не сможешь, не способен, не лучше ли потратить его на месть?
— Месть должна иметь лицо. Весь мир не может быть объектом мести. Моя... деятельность, то, что я делаю — это и есть месть. Но это не то, что обычно преследуют мстители," — раздражение на навязчивый ход мыслей, однако смирение перекрыло его. Ничего нового, Ванитас уже оговаривал это с собой в сотнях вариаций. Только с собой и оговаривал.Странное ощущение, стоило только отвлечься от диалога с собой. Его трудно описать, однако оно заставило отряхнуть плечи и, не останавливаясь, внимательно осмотреться: словно бы что-то мелькнуло ни то сзади, ни то на крышах. Однако ничего. Всё-таки стоило найти Ноя.
"— Как ты думаешь, почему ему так интересна книга Ванитаса?
— Она не может не быть интересной. К тому же, его мастер намеренно зародил зародил в нём интерес.
— А почему его мастер это сделал? Каков его интерес?
— Возможно, речь об исследованиях и истории. Книга Ванитаса — её часть.
— Но он наивен как ребёнок. Выше на голову, а верит. Кому угодно — верит, ты же знаешь. Мастеру — верит как никому. Этим невозможно не воспользоваться. А если ему однажды поступит запрос и придётся сделать выбор... Ты уверен, что он не поведёт себя иначе? [...]" — мысли продолжили развиваться в данном направлении, становясь все более аргументированными, критичными, мрачными и пессимистичными. От них тяжело отделаться, словно их через силу и очень настойчиво выдерживали в одной "гамме". Смирение перетекло в угрюмость и подозрительность. Словно бы Ванитас захлопнулся, закрылся, защелкнулся. Снова на плечах неприятный осадок, дернул ими к чёртовой матери.Снова?
На крыше точно что-то было. Мелькнуло, однако доктор не успел уловить. Пришлось искать лестницу, чтобы забраться и пойти уже по крышам, если надо — побежать. На земле-то никого, там своя жизнь и какие-то случайные люди, даже группами. Кто-то за Ванитасом следил, точно следил. И это не люди графа. Надо найти Ноя. Или разобраться самому, кто-что бы сейчас не преследовало. Вот только ощущения, неприятные и негативные, вызванные чередой мыслей от диалога с собой, который так долго не мог остановить — осталось вместе с ним. Может быть, стоило быть осторожнее? Не только с проклятыми. Они, в конце-то концов, просто больны. Здоровые могли быть опаснее, в состоянии помешать по-настоящему. Один — точно. Сейчас доктор почти готов в это если не поверить, то хотя бы допустить вероятность. Дурную.
Поделиться2215-06-2024 11:56:33
раса: человек жующий;
возраст: родился в 797 г.;деятельность: самая сладкая булочка;
место обитания: Каттегат, Норвегия;КЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
В Хвитсерке удивительным образом умещается несочетаемое: в единстве и борьбе противоположностей схлестнулись ласковый щеночек и яростный берсерк, и одно совершенно никак не умаляет другого.
Хвитсерк любит в своей жизни три вещи: вкусно покушать, братьев и грабить английские деревни, поэтому в целом в жизни его царит настоящая идиллия, почти Вальгалла при жизни. Хвитсерк не обременён ответственностью старшего, как Уббе и Бьёрн, не погряз в комплексах младшего, как Ивар, его не сравнивают с отцом, от него не ждут великих завоеваний, Хвитсерк — просто Хвитсерк, и все его просто любят таким, какой он есть. Разумеется, в том, чтобы вечно находиться где-то посередине есть свои подводные камни — например, ему всё время приходится выбирать, чью сторону занять в срачах между братьями, выступать парламентёром, выслушивать каждую из сторон и поддерживать равновесие и мир в семье на своих широких плечах, но кто, если не он? Одно очевидно — без Хвитсерка сыновья Рагнара давно бы переубивали друг друга, и если Ивару было суждено стать карой богов, Хвитсерк, без ложной скромности — их благословение.
Возможно, мы все просто не заслужили Хвитсерка. Но он благодушно прощает это нам, незаметно умыкнув куриную ножку из чужой тарелки — ведь истощение запасов провизии это такая малая цена, которой можно отплатить за его героизм.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Хвитсерк — солнышко, и я готов драться на ножах за него. Я очень хочу поиграть с Хвитсерком и в оригинальном сеттинге, и в модерн-ау, которую мы здесь активнее всего играем; в модерн-ау в целом всё те же братские распри, в которых Хвитсерк единственный нормальный из Рагнарссонов, солнышко, булочка и семейный талисман, благодаря которому никто никого ещё не переубивал. Подробности про модерн-ау расскажу в ЛС, а пока что жду, надеюсь, верю, давай вместе стебать Уббе за его огородные страсти!Пробный постИвар, конечно же, любит свою семью, кто бы спрашивал. Любит и братьев-полудурков — начиная от Бьёрна с его замашками контрол-фрика, и заканчивая обладателя самого грязного рта по эту сторону Северного моря Сигурда. Нежно, искренне так любит, вот только находиться среди них — всё равно, что сидеть на пороховой бочке, нет-нет и рванёт. Это даже не ружьё, которое обязательно выстрелит, это заряженный огнемёт в газовой камере. В общем и целом, всё, ну абсолютно предвещало пиздец. Про такие ситуации говорят — что вообще могло пойти так?
С самого утра у Ивара ноют кости так, будто его ноги наконец решили отвалиться и зажить собственной жизнью, и ему даже в зеркало не надо смотреться, чтобы знать, как подсвечиваются изнутри склеры его глаз болезненно-синим. Раньше это, кажется, было для него предостережением, теперь — лишь злит ещё сильнее. Ивар назло своему недугу вылезает из инвалидной коляски, скалится в лицо перспективе оступиться и в который раз сломать ногу; может, это не слишком помогает справиться с болезнью, но уж явно идёт на пользу для его внутреннего равновесия, позволяет не чувствовать себя слабым, что ли. У Ивара вообще своеобразные способы борьбы — и в такие вот дни, когда тупая, ноющая боль недостаточно сильна, чтобы приковать его к кровати, но раздражает до скрежета зубов, он перегоняет боль в злобу. Способ, конечно, безотказный, если бы не одно но — несчастным, попавшимся под его горячую руку, даже боги не помогут.
Само собой, все клише в стиле "ничто не предвещало беды" были чуть более, чем неуместны. У Ивара весь день аж зубы зудели, и, наблюдая за тем, как братья медленно подтягивались к ужину, он даже не скрывал этого своего хищного вида "в поисках жертвы, кому бы присесть на уши и измотать нервы". Правда, конкретно это и вправду беды не предвещало — во всяком случае, обычно подобные настроения Ивара оканчивались безобидным пикированием с Бьёрном или расползающимися на лицах Хвитсерка и Уббе дебильными ухмылочками. Кажется, в какой-то момент братья начинали понимать, что Ивару иногда это просто необходимо — побыть совершенно невыносимой язвой, иначе он непременно захлебнётся собственным ядом, и спускали на тормозах больше, чем кому-либо другому.
Ивар же... Пожалуй, он действительно это ценит.— Кстати, звонила мама, — совершенно безобидно-будничным тоном заявляет Ивар, молчаливых трапез просто не выдерживающий, — Передавала вам всем привет.
— И, конечно, спрашивала, когда Уббе уже позовёт её на свадьбу? — Хвитсерк мгновенно подцепляет крючок разговора, прыснув себе под нос и с самым довольным собой видом оборачиваясь к старшему брату. Ивар, беззлобно усмехаясь, вздергивает бровь:
— А ты чего так радуешься, Хвитс? Ты, вообще-то, следующий на очереди... Если Уббе, конечно, уже сподобится обрадовать маменьку. Ну или Сигурд наконец воспользуется легализацией однополых браков и уделает вас обоих.
— Ага, Ивар, тебе одному тут повезло, да?
Многих проблем и ссор среди братьев-Лодброков можно было избежать, если бы Сигурд умел вовремя прикусывать свой грёбанный язык. При всей их обоюдной любви к невинным подъебкам он единственный, кажется, не улавливал сути и не умел шутить безобидно — каждый раз впору было звук сверчков подставлять в качестве музыкального сопровождения для шоу «Сигурд и его доебавшие абсолютно всех попытки острить».Конечно, Ивар прекрасно понимает, к чему его мудак-брат клонит. Конечно, прекрасно знает, что он скажет дальше. Конечно, это провокация, и взгляд Сигурда из-под светлых ресниц говорит даже больше, чем Ивару хочется знать. Конечно-конечно-конечно. Они все отлично знают этот сценарий, но каждый раз пытаются сделать вид, будто ничего особенного и не происходит — Хвитсерк утыкается лицом в тарелку, а Уббе переводит взгляд с безмятежного (пока что) лица Ивара на вызывающую гримасу Сигурда. Типа, у него всё под контролем, ага, как же, очень смешно.
— Это ты к чему? — у Ивара деланно-спокойный и вполне мирный тон, впрочем, на деле этот тон называется «Сигурд, завали ебало, пока не поздно», и все они это тоже прекрасно понимали. Иногда Сигурд даже брал себя в руки и заваливал, но сегодня, видимо, был намерен идти до последнего, потому как взгляда исподлобья не отвёл. Ивар считает до десяти — этого времени обычно хватает, чтобы его ебучий братец достал мозги из того места, где они у него по какой-то причине всегда находятся, но — увы. Что ж, он дал ему шанс.
— Не думаю, что мать всерьёз рассчитывает, будто ты когда-нибудь женишься, Ивар, — от его желчной улыбки у Ивара сводит зубы, но он молчит, застывшим взглядом уперевшись в лицо Сигурда.
— А в чём проблема? — Ивар намеренно предоставляет ему поле для манёвра. Даёт, так сказать, развернуть своё блядское убогое чувство юмора во всей красе, чтобы ничего не упустить.
— Ну не знаю, — Сигурд нервно, скованно ухмыляется, жадно цепляясь за возможность, которую Ивар ему на блюдечке преподносит своими же руками, — Может, потому что ты злобный подонок. А может, потому что ты у нас убогий, и ни одна женщина на такого не позарится. Радуйся, что хоть мамочка тебя любит.От старта до момента невозврата — те несколько секунд, за которые зрачки Ивара сужаются до точки, обнажая пронзительно-голубые взрезанные волны радужек. Он опускает руку почти непроизвольно, не отрывая остекленевшего взгляда от Сигурда, и не осознает, что запускает ему в лицо — зато осознаёт Хвитсерк, вцепляющийся в его локоть в последний момент, из-за чего кухонный нож со свистом пролетает у Сигурда над виском, с оглушительным треском врезаясь в пробковую панель стены.
Хвитсерк, может, и не осознаёт, но он только что непроизвольно спасает Сигурду жизнь — во всяком случае, от перспективы остаться одноглазым, как бог Один.
Поделиться2313-07-2024 22:52:31
У всего есть своя цена, а цели можно добиться разными способами.
• • • • • KAMISATO AYATO
Genshin Impact • Геншин Импакт • Камисато Аято
originalКамисато Аято старший сын благородного рода Инадзумы. Ныне является комиссаром комиссии Ясиро, получив должность после смерти своего отца. Будучи еще довольно юным главой, никто в трикомисси не воспринимал его всерьез. Однако, именно благодаря Аято, репутация клана была восстановлена и вновь заслужила уважение среди других правящих каст.
Когда клан оказался на грани разрушения, Аято выстроил неизменное убеждение: он использует все доступные средства ради безопасности и будущего клана. Любой, кто встанет на пути, будет устранён любой ценой.
Благодаря существованию Сюмацубан, нужда в том что бы лично марать руки у Аято была лишь в особых случаях. Но даже для этого в помощниках у него был верный слуга Тома, который умел избавляться от любых возможных улик. Огонь сожжет все дотла, а дождь смоет любые следы. Впрочем все это лишь крайние меры. В основном Аято решал всевозможные проблемы путем дипломатии. И в этом он был необычайно хорош, умея урегулировать вопрос так что бы довольны оставалось большинство, даже преследуя лишь свои личные мотивы.
Во время Гражданской войны Аято тайно сотрудничал с сопротивлением, став одним из тех винтиков, что послужил тому, что в итоге Охота на Глаза бога была отменена.
Несмотря на все мрачные события, что окружала жизнь молодого Господина, в ней были и светлые моменты, основой которых были семейные узы. Наличие младшей сестры Аяки как нельзя кстати мотивировало к тому, что бы их жизнь была лучше. Он всегда оберегал её от невзгод настолько насколько это было возможно. Они единственное дорогое, что было друг у друга и оставалось по сей день. Даже если иногда это могло проявляться в излишней опеке и жесткой руке старшего. Все это конечно же для их блага.
Письмо от ТомыПривет, Господин.
Меня зовут Тома, и я люблю тебя. И твою сестру. Мы с Аякой предполагали Камисато-бутерброд со смазкой из сопель страдания и социальной разницы, но все пошло не по плану. Будет интересно посмотреть на то, что мы можем придумать. Но Тома с Аякой встречаются и строят здоровые отношения, так и знай.
Я тебе безотчетно предан, точно собака, никогда не укушу и не отвернусь. Жизнь готов был бы отдать, но Аяка. Но я всегда буду вставать на твою сторону, только покажи где та сторона и с кем разобраться предстоит.
Я ожидаю от Аято хладнокровного расчетливого политика с маниакальным желанием контролировать все вокруг, не гнушающегося кровавых решений, которому все равно на все, кроме своей семьи и ее будущего, который готов предать Архонта, если политика страны будет угрожать благополучию семьи. Я совершенно не вижу Аято другим и вообще хоть сколько то милым, если в этом нет необходимости. Больше усталым, чем счастливым.
Мы все - семья, маленькая, но крепкая. Неравная и построенная на контроле, больной любви и взаимных клятвах. По крайне мере Тома так думает.
О своей личной жизни думай сам, нам то что)
приписка от Аяки Мне крайне симпатизирует ваша динамика с Тиори, жаль что она теперь далекоДополнительно: Темп игры у нас неспешный, но всегда рады идейным личностям, так же будем рады поддерживать общение и вне ролевой, что бы можно было обсуждать все тонкости наших взаимоотношений и не только.
Плюсом будет примерное представление исторических периодов Эдо и Мейдзи в Японии, на которых собственно и основана история Инадзумы.
С радостью обсудим все детали и придем к всеобщему соглашению. Очень ждем!
[indent] Аяка уже давно устала сидеть в четырех стенах фамильного особняка, атмосфера там царила довольно мрачная, никому там больше не было до нее дела. Отец так и не оправился от своей травмы покинул этот мир, матушка довольно скоро впала в глубокую депрессию, все внимание клана было направленно на то, что бы подготовить Аято к тому что бы он мог занять место уже почившего комиссара, вверив ему все дела и их непростое положение. Аяка так и не смогла полностью осознать как одна безмятежная ночь превратилась в сущий кошмар для всей их семьи. И продолжала длиться уже не первый год. Ей все еще ужасно хотелось вернуться туда, где все было хорошо. И этот маленький внутренний бунт был одной из этих попыток. Ей было все равно на последствия, ведь главнее было то что сейчас у нее есть возможность почувствовать глоток свободы. Благо рядом оказался человек, готовый поддержать ее в этом. К тому же Аяка рассудила, что с Казухой ей определенно будет безопаснее.
[indent] Прежде чем дети покинули чайную Аяка осторожно заглянула за угол, убедившись что молодой самурай Хиротацу, приставленный к Аяке в качестве личного телохранителя еще с тех времен когда отец был жив, отвлечен беседой. Девочке это было на руку, для самурая же это могло бы обернуться ужасными последствиями. Впрочем, Аяку это совершенно не волновало. Не в ее интересах было думать о грядущем наказании для самурая в случае того, если с молодой госпожой что-то случится. Так что оставалось надеяться, что Хиротацу был хорошим самураем и исчезновение детей для него не прошло бесследно.
[indent] Аяка не стала задумываться о том, чем именно было продиктовано согласие Казухи, ей просто хотелось верить, что их дружеские чувства сильнее долга, так она чувствовала себя менее одиноко, даже если она просто придумала себе, что с ней можно просто дружить. По крайнее мере она могла наблюдать за тем как чужеземец Тома довольно быстро стал сперва другом для Аято, и потом уже для Аяки, в виду ее малого возраста, она первое время просто была маленькой надоедой, желающей тоже участвовать в мальчишеских играх где им просто приходилось мириться с ее присутствием в случае, если им не удавалось отослать ее к няньке.
- Спасибо, что согласился пойти со мной.
[indent] Гэта постукивают по мостовой усыпанной лепестками сакуры, не мгновение Аяка отвлекается на дивный аромат исходящий от ресторана Киминами, но почти сразу же переводит взгляд на кузницу. Работа в ней кипела, жар исходящий от печи вырывался горячим облаком, захватывая собой ближайшую улочку. О кузнечном деле Аяка особо ничего не знала, однако общее знание истории кланов было крайне важной дисциплиной для всех кто был их частью, так что вполне закономерным было обратить внимание на свои знания, не то что бы она как то пыталась казаться умной и образованной, просто вежливая беседа.
- Непростая это работа весь день так размахивать молотом.
[indent] За работой мастера дети наблюдали не очень долго, пока еще неоформившийся кусок разгоряченного метала постепенно приобретал более явные очертания, им было это интересно, впрочем работа оказалась долгой, так их интерес угас так же скоро как и появился.
- Когда нибудь ты тоже станешь кузнецом?
Поделиться2417-07-2024 09:44:59
• • • • ERIS
greek mythology • греческая мифология • эрида
madelaine petsch— we could live like legends
[indent] Богиня раздора и хаоса, дочь Эреба и Нюкты, сестра Немезиды и Лиссы.
[indent] Когда-то подкинула богиням «яблоко раздора», тем самым развязав Троянскую войну.Если тебе хотелось войти в историю, дорогая сестра, у тебя это, определенно, получилось. Если ты жаждала пойти наперекор богам, тебе это тоже удалось. Впрочем кому как не тебе разжигать вражду и склоки — это твой смысл, это твоя жизнь.
Ты раскидываешь свои рыжие волосы по плечам, смеешься заразительным, но недобрым смехом и гордо ступаешь по чужой крови. Цвету этой крови вторит и твое красное одеяние. Ты рушишь города, оставляя лишь руины, распаляешь огни ненависти по всему свету и предрешаешь смерть.
Мы, три сестры, — совсем не Чеховские. Мы три сестры друг другу под стать; бельмо на глазу для высших богов, ужас для человеческого рода. И от нас бы давно пора избавиться, но мы стоит друг за друга уже тысячи лет, и едва ли это когда-нибудь изменится.
Я не могу сказать, что люблю тебя — мне это неведомо, но я ценю тебя как близкую по духу. И всегда готова вступить в твою очередную жестокую игру.
Немного по фактам, которые нужно учесть:
Вместе с Немезидой и Лиссой на протяжении истории строили всяческие козни верховным богам.В современности торговец оружием и информацией. У неё есть что-то вроде офиса в Бостоне (можно не ограничиваться одним городом), тесно сотрудничает с Немезидой и помогает находить потерянные артефакты богов.
Мы хэдканоним, что Эрида рыжая, потому что греческой мифологии нужна своя виагра. Лично мне очень хочется, чтобы на внешности осталась Мэделин, но если совсем никак, давайте обсудим другую рыжую девочку.
Но посмотрите только, какая Мэделин на гифках выше идеальная сученькаЕще есть небольшой хэдканон, что Эрида носит в основном красное (Немезида черное, а Лисса белое), это тоже было бы классно оставить.
Несколько игровых моментов: я пишу в районе 2-5к, не очень быстро и без птицы-тройки, предпочитаю большие буквы. Немезида пишет в районе 3-8к, использует птицу-тройку и заглавные буквы, не воспринимает лапслок, увы. От вас мы ждем пост хотя бы раз в месяц (таковы правила проекта) и желание играть сюжет. В остальном - договоримся с:
p.s. У Немезиды и Артемиды уже был эпизод с Эридой, который им бы хотелось учесть.
[indent] Сводить людей с ума было интересно всегда. Невинные и глупые создания, они попадались на крючок безумия проще простого и подчинялись ему, а значит, и самой Лиссе, без остатка. Становились ее игрушками; из плоти и крови, но всего лишь игрушками в руках могущественной богини.
Она могла заставить их сделать что угодно: отдать ребенка на съедение медведю, утопиться всем племенем в холодной реке, есть человеческое мясо. Или даже воздвигать ей алтари, чтобы молиться ее силе, потому что среди них она была безграничная власть.
В рядах богов Лиссе редко удавалось почувствовать себя действительно значимой — ее окружали чертовы олимпийцы, надменные и почему-то забравшие всю власть себе. А ведь Лисса была ни чем не хуже, но с ней совсем не считались и даже, кажется, смотрели сверху вниз. Низшая богиня, которая только и может что сводить с ума людей да убивать животных, охваченной агонией бешенства. Среди богов она сама была игрушкой, которую можно использовать как безвольный инструмент, которой можно приказывать что угодно, и она обязательно исполнит, потому что другого выбора у нее нет.
Иногда Лиссе хотелось вырваться из когтей чужой власти и в порыве собственного безумия разодрать себе кожу в кровь и до костей, а потом прекратить существовать. Но исполнить задуманное ей никогда не хватало ни смелости, ни сил.
Может быть, она и правда была лишь жалкой пешкой мира богов.
///
[indent] Этот день приносит Лиссе то радостное чувство удовлетворения, которое она испытывает лишь в моменты свободы от чужого гнета. Когда делает то, что хочется именно ей! Когда может дышать полной грудью и не чувствовать жесткой хватки высших богов.
Это ощущение как глоток свежего воздуха, который Лисса выпивает без остатка. Оно проникает в нее: в ее мыслях — приятная легкость бесконечных собственных желаний; в сознании — безумство фантазий; в теле — дрожь восторга и предвкушения.
Она появляется среди людей как нежная вспышка света: вся в белом, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами и мягкой улыбкой, за которой прячется гримаса безумия. Она словно чудо, возникшее из ниоткуда, и люди протягивают руки в ее сторону, надеясь на милость богини.
Но взмах ее руки не дарует благословение и радость; взмах ее руки — и мир вокруг окрашивается безумием и злостью, превращается в сплошное кровопролитие. Лисса наблюдает за этим с любопытством кошки, которая следит за трепыхающейся в ее лапах мышью, и ее звонкий смех разливается во все стороны.
[indent] [indent] Глупые люди опять подчиняются ее безграничной воле.
Мгновениями позже, когда для смертных проходит не один день, Лисса теряет интерес к происходящему. Она окидывает оставшихся в живых людей, размышляя не убить ли ей и их, но решает, что навестит их позже. Зачем лишать себя еще одной возможности получить удовольствие.Когда богиня покидает поле битвы, на ее губах играет блаженная улыбка.
Дома, в Тартаре, Лисса находит сестру, и от ее вида богине хочется почти что визжать от восторга — ей всегда нравится делиться историями своих безумных приключений с близкими.
[indent] — Эти люди, они такие смешные, — произносит Лисса, приближаясь к Немезиде и кладя подбородок ей на плечо. — В них столько злости, что мне почти не нужно ничего делать; они и без того готовы разорвать друг друга в клочья. Ради клочков земли, дичи или женщин. — Лисса довольно хихикает. — Наблюдать за ними и их безумием — одно удовольствие!
[indent] Независимость, за которую она цеплялась с отчаянием утопающей, растаяла с произнесенной клятвой - нерушимой и вечной силой, тотчас отпечатавшейся на полотне судьбы. Если бы только еще оставалось что-то, за что можно было цепляться. Мало кто осознавал опасность самообмана лучше, чем Немезида, однако даже она, определявшая истину, угодила в эту ловушку. Даже в момент оглашения своего окончательного решения, она по-прежнему испытывала смешанные чувства. Легче было бы убедить себя в собственной правоте, как это делали остальные, однако она не могла. Появление гигантов виделось ей закономерным продолжением давнего кровопролития. И все же их ярость пугала сильнее безумия полубогов, которых олимпийцы пригрели на груди.
[indent] На душе полегчало, лишь когда Артемида произнесла ответную клятву. Немезида чуть расслабила пальцы на рукоятке меча и едва сдержала улыбку. Под дрогнувшими ресницами укрывался ее опущенный взгляд. Обещание быть рядом обратило львиную долю сомнений в прах, развеянный в бесконечно холодной и непроглядной бездне ночи. После затянувшейся зимы сердце вдруг ощутило теплое дыхание весны. На бледном лике возмездия проступил легкий румянец, как на ожившем мраморе, предвестнике еще несозданной Галатеи.
[indent] Что-то внутри сжалось при виде лаврового венца на шлеме Артемиды. Праздновать еще неодержанную победу – знак дурной, способный обратить колесо судьбы против них. Оттаявшей Немезидой вновь завладела сумрачная тень, приходившая следом за расцветом очередного бутона гибриса. Взмахнув крыльями лишь раз, она чуть не коснулась потолка своей обители и приземлилась на спину грифона.
[indent] - О нет, Гегемона, то была не игра, - мрачный комментарий покинул налитые кровью уста. Мановением руки она обратила лавр в более скромные полевые цветы, символы девичей чистоты. Затем Немезида вытянула руку, чтобы острие меча пронзило ночную мглу. Грифон, разогнавшись, оттолкнулся львиными лапами от пола, и ветер ужасного Нота мигом подхватил его могучие крылья.
[indent] Черные облака расступались перед ними сами - над истерзанным телом Гайи силы природы оставались благосклонными к ее обидчикам. Жар раскаленной магмы в трещинах под ногами пробирали до костей. Багровый свет очерчивал силуэты богинь, не позволив им слиться с ночным небом. Так неприятелю становилось легче обнаружить их, однако не это волновало Немезиду больше всего.
[indent] - Не могу избавиться от жалости, которую невольно испытываю при виде кровоточащих ран на ее теле, - призналась она – та, кого было непросто удивить подобными вещами. – Ты была права. Мы не можем позволить этому продолжаться. Гайе не стать новым Тартаром.
[indent] Артемида вырвалась из плена черного тумана в поле зрения, свет золотого лука указывал ей путь во мгле и умиротворял своей нежностью, словно не для кровопролития созданный. Ветер играл с русыми косами охотницы, но не осмеливался срывать с нее венок. Лишить деву венка означало овладеть ею. Дочь Зевса никому не принадлежала. Узрев ее во гневе, даже бессмертные опасались претендовать на сердце богини целомудрия. В последний раз перед сражением Немезида позволила себе улыбнуться мыслям.
[indent] За ними уже следовало их войско, преданные им создания, не люди, сопровождали их сквозь черноту, поглотившую свет. Подобно мотылькам летели они на свет слепо, однако не бесцельно. Коли суждено одержать им победу, не напрасны будут закономерные потери. Коли суждено им потерпеть поражение, история забудет их имена вовек. Жизнь или смерть – все на чашах весов.
[indent] [indent] Весов в ее руках.
Поделиться2521-07-2024 10:55:30
• • • • MOBEI-JUN
svsss • система “спаси-себя-сам” для главного злодея • Мобей-цзюньА давай проверим, синий ли у тебя язык?
Дополнительно: я жду от тебя желания играть. Это будет пара, экспрессивная, дурацкая, где мы от насилия переходим к разумному, где до неприступного ледяного Мобея наконец доходит, что Цинхуа не идиот и тоже имеет мнение, а Цинхуа вдруг видит за персонажем живое существо. Это будет весело, не находишь? У меня есть целая история об их прошлом, но не хочу ее тут вываливать и устраивать нагромождение фактов.
А еще тут есть веселая идея про будущее, приходи, мы найдемся снова)
Я играю за Цинхуа довольно шустро (если меня не сжирает работа, но ради тебя я готов на все маленькие подвиги мира), ожидаю, что мне не придется ныть в желании получить пост спустя месяц молчания. Я люблю общаться лично, спамить сообщениями и вообще прилипчив. В жанрах и объемах не притязателен, оформление по желанию, только давай без лапслока и прочих визуальных извращений БукКо о в КАмИ, пожалей мои усталые глаза.
Его сон был нарушен самым беспощадным образом - просто выдернули из кровати, спасибо, что не достаточно резко, чтобы перепуганный Цинхуа уехал на руках похитителя в одной пижаме. Любимое теплое одеяло он успел прихватить и по пути куда бы то ни было завернуться в кокон. Во дворце было чертовски холодно: дурные Северные земли демонов, и зачем он прописал из именно такими, сквозняки гуляют просто на раз два, а даже камин и жаровня не помогают спастись от неутихающей дрожжи замерзающего человеческого тела. А он совсем-совсем человек, пусть и немного совершенствующийся бессмертный, но и то не самый лучший в мире. Это никак не добавляло очков морозостойкости: даже теплокровному Цинхуа было холодно в ледяном дворце, где некоторые помещения были буквально изо льда, а живущие тут демоны синели от удовольствия.
Цинхуа бы испугался такого пробуждения, если бы не верил в силу его великолепного короля, а еще не доверял ему все же. Пусть он продолжал вздрагивать от резких движений и прятаться за широкую спину его создания при появлении девы Ша, это не отменяло спокойного сна. Которого в последнее время было все меньше: и с делами Адина надо разобраться, и отношения с Мобэй-цзюном как-то умудриться восстановить, тем более они, кажется, куда-то двигались. И вообще просто обустроить свое теплое гнездо, ну, не очень жаркое, но такое, чтобы и Мобею не плавиться, и ему не стучать зубами. А попробуй такое сделай без современной системы климат-контроля, которая сама все умеет. Приходится изобретать велосипед, чего Цинхуа терпеть не мог: его знания были обширны, но не всеобъемлющи.
И этот сладкий сон, наконец полученный им в неравной борьбе со всеми заботами, был прерван. Цинхура ныл. Ворочался в сильных руках и прятал голые стопы в складках толи одеяла, толи плаща, какая разница, лишь бы тепло.
- Ваше Высочество, куда вы меня несете. Спать пора, на дворе глубокая ночь, что я вам сделал и зачем понадобился? Давайте развернемся обратно и вместе ляжем в кроватку, вы поди тоже устали, столько времени и сил на мои поиски потратили, только вот в должности обустроились, да очередь из просителей вокруг замка хвостом вьется, ведь Его Святейшество Ло Бинхе с мужем по средним землям шатается и делами совсем не занимается.
Все это Цинхуа ныл не особо на что-то надеясь, чисто по привычке и из природной вредности: надо ж было хоть как-то выплескивать свое раздражение от ситуации, в которой не властен хоть что-то поменять.
Его опустили на табурет. Цинхуа тут же поджал под себя голые ноги, завернулся в одеяло и стал похож на большого птенца: из слоев ткани торчала только его взъерошенная голова и пук растрепавшихся волос. Зато появилась возможность оценить уровень катастрофы вокруг: кухня в полном беспорядке, со следами активных боевых действий. Мука, специи, потеки жира и чего-то еще, грязная посуда и, кажется, кто-то умрет завтра все это отмывать. Сам Мобэй-цзюнь выглядел не многим лучше, но смеяться при всем желании Цинхуа себе запретил. Нет-нет-нет, это смертельно опасно для здоровья. Молчим, сидим и давимся словами.
А потом перед его носом оказался ароматный котелок. Цинхуа втянул носом и сбледнул. Было даже на запах... довольно специфично. Спасибо, что мясо с лапше точно не человеческое. Но в происхождении остальных ингредиентов было лучше не знать: Цинхуа имел довольно большое представление о том, как они могли бы добываться. Сам же это и придумал. Сам же в который раз удивлялся, что где-то есть мир, живущие по этим, стоит признать, довольно бредовым законам природы и общества.
Цинхуа сглотнул и поднял взгляд на Мобея.
Тот выглядел максимально серьезно. Шутки явно были неуместны. Хотелось, очень хотелось помянуть все обещания и высказать свое презренное фи, но... Но Мобей правда старался. Доказательства вот они, вокруг. Витают, текут, капают и, спасибо, что уже мертво. Как он мог не принять такой подарок и столь явную попытку ему угодить, после всех побоищ, стольких лет недоверия и молчаливого ожидания кинжала в спину.
Так что Цинхуа проглотил все колкости и шутки, затолкал все неприличные идеи в голову подальше - на будущее - и открыл рот.
- Мой король, тут так холодно, а я совсем не одет, мой нос уже отмерзает, даже не смотря на то, что мы на прогретой кухне, ваши служащие совсем не понимают идею круглосуточного отопления, как же я вытащу руки из одеяла, они же тут же окоченеют! - это было только вступление, призванное разжалобить его идеального понимающего (мечтать же иногда можно?) мужчину, а теперь и время самой притчи, - Покормите меня?
И открыл рот, прикрыв глаза, впрочем, внимательно отслеживая реакции Мобея и готовый в любой момент свернуть с начатого пути в шутку и выхватить палочки из рук демона до того, как они окажутся у него в глазнице. Цинхуа себя любил больше, чем приятные сердцу дразнилки.
Поделиться2608-08-2024 13:23:30
AURORA – Blood in the Wine
• • • • Jessamyn Redfort
a song of ice and fire • песнь льда и пламени • джессамина редфорт
Vanessa Kirby/Alicia von Rittberg/любая симпатичная вам рыжуля в историческомДжессамина - свет; ласковое пламя, облаченное в человеческую плоть - леди Аррен глядит на нее и чувствует, как слабеет скопившийся под сердцем холод. Долгими зимними вечерами Джессамина греет ее вечно ледяные ладони в своих и рассказывает о тепле - о близкой весне, о неминуемом лете, о возвращении птиц и цветущих горных долинах, и на этих историях вечно простуженная Джейн кое-как доживает до мая - задыхаясь от кашля, который, клянется она, однажды добьет ее.
Но не сейчас. Не пока она рядом.
Джессамина - ночь; темный омут, в который Джейн когда-то упала, едва взгляд ее заприметил медь кос леди Редфорт. Тогда они были моложе и беспечнее, бесстрашнее и мудрее - и Джессамина смеялась, скаля жемчужные зубы, когда они кружились среди терпких трав, под светлым куполом неба, улизнувшие ото всех, свободные от сковывающих суждений - нельзя, неправильно, греховно - а потом падали в медовое разнотравье.
Она почти не изменилась. Джейн изменилась.
Джессамина - слабость; осторожный лорд Ройс изящно не говорит лишнего, когда рекомендует отослать леди Редфорт из Эйра - горные ветра носят по Долине слухи, к которым невозможно не прислушаться, но лорда волнует вовсе не моральный облик госпожи: темные волны смуты подкатываются к Лунным горам, затапливают предгорья; они не щадят даже сильнейших, и чтобы иметь хоть шанс, необходимо отбросить все, что может утянуть тебя на дно - привязанности в первую очередь. Леди Аррен кивает неуверенно, и тем же вечером они ругаются - долго и ожесточенно, обе раздираемые безжалостной заботой, и Джейн, не привыкшая отступать ни перед чем, внезапно пасует перед напором Джессамины, что наотрез отказывается бежать и прятаться.
Эйр неприступен, говорит она, растрепанная и злая, и закатное солнце алым вычерчивает ее очень прямую фигуру на фоне оконного проема; и у Джейн на мгновение перехватывает дыхание от зрелища, когда она говорит:
Если беда не придет с воздуха.
Джессамина - сила; над Долиной сгущаются тучи, темнеющие облака рассекают кожистые крылья и коченеющий мир заполняет лязг оружия, но она, живая и яркая, светит ей в наползающих сумерках времен, и Джейн достаточно одного взгляда на Джессамину, чтобы вернуть осанке - прямоту, а голосу - твердость.
Битвы всегда легче, когда помнишь, за что сражаешься.Собственно, если вы знаете, кто такая Джессамина Редфорт, вы знаете, в чем замес.
Прелесть истории в том, что в каноне она описана буквально одной строчкой, оттого придумать и навертеть можно чего угодно, хоть стеклище, хоть флафф, а вертеть предлагаю вдвоем, чтобы всем было интересно. Предысторию можем написать сколь угодно сложную и драматичную, историю, в целом, тоже, что нас останавливает - если захотите политического движа, я предполагаю возложить на Джессамину право говорить от лица леди Долины, что сразу повысит ее вес на политической арене; если не хотите - тоже славно, булем играть увлекательную личку. Могу предложить модерн!ау и десять тысяч вбоквеллов на тему "а что, если", в идеях недостатка не испытываю, приходите, очень жду.
Пишу стабильно, разик в неделю где-то и около 3-4к, могу больше, могу меньше; по стилю подстроюсь, единственная просьба вполне обычно - не пропадать, а если почувствуете, что пропадаете, просто сообщите, обид не таю.
Эффектный уход банна Гейвина стал достойной вишенкой на торте сегодняшнего дня, и Нерия вслед за Веланной проводила их нежеланного гостя усталым взглядом. На языке вертелось нечто среднее между "как жаль, что вы наконец-то уходите" и "не упадите с лошади", но Сурана усилием воли заставила себя проглотить оба высказывания: попытка пререкаться с банном, во-первых, показала бы, что ей не все равно; во-вторых, выглядела бы жалко, потому что драка-то, по-хорошему, закончилась, а после нее кулаками махать не след; а в-третьих, действительно могла иметь неприятные дисциплинарные последствия, если Кусланд вернется.
Когда он вернется.
Нерия пронаблюдала за тем, как банн исчез за воротами, перевела взгляд на Нивеллена, немного помолчала, а потом коротко кивнула.
— У нас нет времени на слабость. — эхом повторила она за Веланной.
И после прибавила свое веское:
— Но у нас есть время на то, чтобы помыться.
Все эти дни для Нерии прошли в каком-то томительном, почти болезненном ожидании — временами ей казалось, что она больна, как Нивеллен; что ей владеет какая-то слабая, но оттого не менее выматывающая простуда: ни на чем толком Суране не удавалось сосредоточиться, все валилось из рук, любое занятие казалось временным и бесполезным, и лишь шум со двора будто бы будил ее, заставляя вздрагивать и с надеждой бросаться к окну. Она хотела бы увидеть там или Констебля, или Командора, ведущих за собой Стражей, но раз за разом разочаровывалась — Башня Бдения все так же стояла почти пустой, и от пропавших братьев вестей было ровно столько же, сколько от отославшего их с Веланной прочь Кусланда.
То есть их не было вообще.
К исходу третьего дня Нерия окончательно уверилась в том, что так угнетающе на нее действует именно тишина, царящая в старой крепости: Башня Бдения, лишившись большей части обитателей, погружалась в тяжелый, нездоровый сон, какой овладевает теми, кто потерял много крови; и все оставшиеся в ее стенах вместе с нею погружались в пучину этого тяжелого сновидения. Последние очаги жизни в Башне теперь теплились там, где сновали слуги, и оттого Нерия старалась держаться поближе к людской, к кухне, к псарне или конюшне — в тишине на первый план немедленно выступал упрямый Зов, и остаться наедине с собой означало бы остаться наедине с ним.
В последнее время Нерия никогда не была одинока.
Чтобы отвлечься она болтала со слугами, узнав о некоторых из них за пару дней сколько, сколько не узнала за десять лет службы; крутилась вокруг Веланны, помогая ей со всем, чем только можно, и на псарне возилась с щенком, которого прикормил Илан — тот сторонился ее поначалу, но терпение, ласка и вкусная еда способны были завоевать расположение кого угодно. Перед уходом она оставила ему полную миску каши с мясом, псарю — указание следить за благополучием вислоухого, а себе — надежду на то, что Табрис вскоре вернется к своему подопечному.
Истинного желания помочь банну Дарреллу у Нерии было исчезающе мало: на самом деле, она бы ни капли не расстроилась, узнав, что генлоки задушили Гейвина во сне и наделали из его костей свистулек, однако путешествие к Штормовому берегу представлялось Нерии в некотором роде отдушиной: сбросив с себя тяжелую дремоту Башни Бдения, она снова могла вдохнуть полной грудью соленый морской воздух, и неутихающий рев волн как ничто другое перебивал шепот Зова. Отъехав всего лишь на небольшое расстояние от крепости, она уже начала возвращаться к своему привычному шутливому настрою, и чем ближе становился шум моря, тем веселее делалась Нерия, будто бы гул этот чем-то ее радовал. Страх отступал вместе с апатией: обещавшая Веланне вернуться, Сурана сейчас как никогда была полна решимости сдержать свое слово — они договорились тогда, и подтвердили потом свое намерение уйти вместе, и значит, она просто не имела право погибнуть сейчас в одиночестве.
Пока еще рано.
— В общем, так.
Нерия спрыгнула с лошади и принялась ослаблять крепления, которыми к седлу был пристегнут посох: мокрые перчатки скользили по мокрым ремням, и оттого Сурана потратила на это нехитрое действие неприлично много времени и нервов.
Перед ними с Нивелленом в обе стороны раскинулось каменистое побережье, а за широкой полосой его бесновалось неусыпное море, и клубящиеся над ним тучи так низко нависали над волнами, что казалось, будто это серое небо дождем проливается вниз и с ревом разбивается о скалы. За спинами Стражей невысокие горы, поросшие крепкими елями, вонзались в пушистые брюха облаков, и туман кровью стекал по их склонам, заполняя низины белесой дымкой. Заставлять лошадей подниматься наверх было одновременно жестоко и самоубийственно — невозможно предсказать, в какой момент гнедой под тобой оступится — поэтому их пришлось оставить, привязав в ельнике в стороне от дороги.
— Чем быстрее мы найдем, что так напугало крестьян банна Надутые Губки, тем быстрее у него эти губки сдуются. Не факт, что мы найдем хоть что-нибудь, — сочла необходимым добавить Сурана, — но это в некотором роде тоже результат.
Мокрое дерево тоже скользило в руке — Нерия перехватила посох поудобнее и недовольно поморщилась.
— Если услышишь хоть что-то похожее на Порождений, дай знать. — магесса задержала взгляд на Нивеллене и словно между делом поинтересовалась. — Ты в порядке?..
Поделиться2712-08-2024 13:06:13
• • • • KENNY ACKERMAN
shingeki no kyojin • атака титанов • кенни аккерман
originalКенни — человек-противоречие. Серийный убийца, ставший капитаном военной полиции и приёмный родитель, сначала вырастивший своего племянника, а потом, через много лет, пытавшийся его убить. Его решения и поступки порой сложны для понимания и принятия, и именно это делает Кенни притягательным. Он непредсказуем, умён, рассудителен и очень проницателен. Пройдя через ад и грязь жизни в подземном городе, он ко многим вещам очерствел, но всё ещё способен и на искренние эмоции, и на привязанности к другим людям. Кенни самодостаточен и чётко знает, чего он хочет. Ему несвойственны метания и неуверенность, он давно определился с отношением к себе, к миру и ко всему, что в этом мире происходит. Отношения с Леви ожидаемо сложны, ведь они оба — люди с непростыми характерами. Между ними, определённо, очень крепкая связь, но находится она на тонкой грани искренней семейной привязанности и вражды.
Приглашаю играть канон и альтернативы! Кенни долгое время воспитывал и обучал Леви, благодаря этому у нас есть множество опций для создания флешбеков почти любой направленности — от отборного стекла до чего-то пугающего и жуткого. В манге и аниме очень скупо показали их взаимодействие и у нас есть возможность расширить этот их общий лор, сделав отношения между ними ещё более проработанными и интересными. Помимо событий канона я очень жду Кенни в нашей sci-fi au, где он живее всех живых и является одной из больших шишек в мафиозных кругах. Как и в каноне, на протяжении долгого времени он воспитывал своего племянника, и теперь они оба — акулы преступного мира, с которыми не каждый рискнёт потягаться. Помимо sci-fi au я могу предложить также другие альтернативы. К примеру, мы можем отыграть канон, в котором Кенни никогда не умирал, или другие его вариации. Я очень люблю самый разный движ, адаптивен к скорости отписи постов и готов помочь с процессом погружения во все наши сюжеты :3
29 ноября 2854
Осторожный и ненавязчивый стук в дверь вынуждает Леви на мгновение поднять уставший и слегка раздражённый взгляд от монитора, за которым он тщательно просматривал очередной отчёт, написанный подчинёнными. Работа в управляющем секторе Метрополии никогда не заканчивалась. Этот огромный живой организм был чертовски неповоротлив, требовал к себе круглосуточного внимания и генерировал задачи разной степени сложности в режиме реального времени. Сравниться с ним мог разве что Эрвин Смит, который в последние три дня своим молчанием создавал проблем куда больше, чем всё население мегаполиса вместе взятое. Никакие отчёты не утомляли так, как бесконечное ожидание звонка в ответ на несколько десятков безуспешных попыток связаться. Первые сутки Леви был в недоумении, вторые — в ярости, а сейчас, хоть по его настроению и не скажешь, был чертовски обеспокоен. Эрвин и раньше грешил тем, что не брал вовремя трубку, но три дня — слишком большой срок даже для него. Партия кристаллов задерживалась, сроки поставок сдвигались, а с ними сдвигались к переносице брови на лицах покупателей. Отношения на чёрном рынке — концепция непростая, крепко подвязанная на риски с обеих сторон, и те, кто заключают сделки в таких условиях, не готовы нести никакие издержки. Репутация группировки позволяла пока держать ситуацию под контролем, но как быстро кончится терпение покупателей однозначно сказать не мог даже сам Леви. В конце концов, ценность денег и слов в мире мафии была очень относительна.
Погребённый работой сразу с двух фронтов, Леви не способен был в полной мере следить за всем, что происходило вокруг. К счастью, именно для этого по обе стороны закона на него работали десятки глаз и ушей. Гюнтер Шульц был одним из его помощников на службе у государства. Они познакомились задолго до вступления Леви в должность и быстро сработались. Ему несвойственно было беспокоить начальство по пустякам, говорил он обычно сугубо по делу, непрошеных советов не давал и к своим обязанностям относился со всей серьёзностью. Идеальный исполнитель. Показавшись в дверном проёме, он сдержанно кивнул Леви и, получив такой же кивок в ответ, зашёл в кабинет, тихо закрыв за собой дверь.
- Есть информация по последнему поручению, - опустившись в кресло напротив рабочего стола, произнёс Гюнтер, и потянулся к небольшому кактусу, одиноко стоящему рядом с компьютером босса. Кабинет Леви был максимально обезличен — здесь не было ни дорогих сердцу фотографий, ни декора, ни мелких безделушек. Только этот маленький и колючий кактус, который, по этой причине, неизменно приковывал взгляд.
- На станции «Аркадия» произошла внештатная ситуация, официальные данные должны опубликовать завтра в первой половине дня. Тридцать седьмой этаж жужжит как пчелиный улей, к вечеру информация распространится по всему комплексу.
О том, что Леви увлечённо слушает своего товарища, говорило лишь то, что глухой стук пальцев о сенсорные кнопки компьютера слишком уж резко стих. Он медленно перевёл взгляд с экрана на лежавший рядом телефон, затем поднял его на Гюнтера.
- Что известно о самой внештатной ситуации?
- Крушение батискафа. По последним данным, есть жертвы.
- Есть списки?
- В общей документации о произошедшем, которую должны предоставить сегодня на вечернем собрании. Нужно достать раньше?
- Не нужно, - достав лист бумаги, Леви написал на нём имена двух людей, после чего протянул его Гюнтеру, - запомни их и пробей. Доложи мне как только получишь сведения, независимо от результата.
- Понял, - несколько раз перечитав написанное, Гюнтер вернул листок, который незамедлительно был уничтожен в целях безопасности. От цифрового следа избавиться было бы не так просто, поэтому бумага до сих пор, несмотря на развитость технологий, оставалась в ходу.Внештатная ситуация на плавательном средстве, да ещё и с жертвами, по всем регламентам должна быть расследована и классифицирована. Метрополия обязательно направит туда новую комиссию и Леви хорошо знал, кто конкретно будет заниматься этим вопросом. Поднявшись из-за стола и заблокировав компьютер, он снял с вешалки пиджак и накинул его себе на плечи.
- Что-то помимо имён, босс? - поднимаясь вслед за начальником, уточнил Гюнтер.
- Поливай его раз в три дня, - кивнув на кактус, произнёс Леви и, пропустив из кабинета своего гостя, вышел сам. Пробраться в комиссию, которая будет отправлена на станцию — задача, с которой он справится за полчаса, куда больше беспокойства вызывала сама внештатная ситуация. От одной мысли о том, что Эрвин или Ханджи могли быть на этом проклятом батискафе, всё внутри холодело, но окружающие вряд ли могли уловить его беспокойство и страх. Из всего длинного списка людских эмоций, эти от посторонних глаз скрывались особенно тщательно.
Прошествовав к одному из множества лифтов центрального комплекса управления, Леви незамедлительно отправился на тридцать седьмой этаж.2 декабря 2854
Корабль, который должен был доставить комиссию на плавучую лабораторию, уже стоял в порту. Огромные окна терминала выходили прямиком на зону погрузки, где люди и роботы совместными усилиями завозили на судно небольшие контейнеры. Видимо, провизия и другие расходники, заказанные сотрудниками станции. Зрелище было чертовски медитативное и воспринималось Леви как лёгкая передышка в череде навалившихся на него проблем. Пробиться в состав комиссии, как и ожидалось, удалось ещё до начала вечернего собрания, а затем последовали бессонные ночи и насыщенные работой дни. Перевести официальную работу на удалёнку и оставить распоряжения работавшим в офисе глазам и ушам, оказалось делом пары часов. Клининг-сервис временно ушёл под контроль Изабель, а вот с делами группировки всё было куда сложнее. Бессменным заместителем Леви в контроле над формированиями был Фарлан, время от времени подменявший его в период учёбы в академии и университете. Он своё дело хорошо знал, но никогда прежде не работал в условиях, когда непосредственный начальник был физически недосягаем. Им потребовалось два полных дня, чтобы провести модернизацию всего технического оснащения Леви, дабы он мог держать руку на пульсе из любой точки мира. Всю ночь они потратили на проведение финальных тестов, и сейчас Леви требовалось приложить максимум усилий, чтобы не задремать под ритмичные звуки работавших погрузчиков.
О том, что Ханджи и Эрвина нет среди жертв внештатной ситуации, стало известно задолго до вечернего собрания. Гюнтер и без уточнений понял, что задача, которую ему поручили, требует незамедлительной реакции, и, прочитав часом позже короткое «Нет» в безобидной переписке со своим шпионом, Леви смог выдохнуть и сосредоточиться на других проблемах. Одной из важнейших задач проверяющих будет привлечь к ответственности виновных в случившемся, и у Эрвина был совсем не иллюзорный шанс попасть под обвинение и, в последствии, за решётку. Ещё несколько дней назад, во время его затяжного молчания, Леви готов был открутить другу голову лично, но ситуация изменилась и раздражение уступило место внутреннему напряжению. Сбить со следа профессиональных ищеек может быть чертовски непросто.
Путь от метрополийского порта до плавучей станции занимал, на относительно небольшом и быстроходном корабле, почти двое суток, и всё это время Леви потратил на наблюдение. Постоянно переключаясь между работой по одну сторону закона и по другую, он незаметно следил за своими временными коллегами, подмечая любые детали — от открыто проявляемого эмоционального диапазона до умения работать в команде. Комиссия была сформирована из людей, работавших в разных отделах, и это должно было сказаться на их умении кооперироваться. Когда немалая часть твоей жизни проходит там, где пуля является бóльшим аргументом в дискуссии, чем слова, очень быстро учишься подмечать детали. Любая мелочь в мире мафиозных разборок играет роль, особенно когда ведёшь двойную жизнь под носом у правительства. Он очень надеялся, что у Эрвина припасены сведения, которые отведут от него подозрения, но в столь щепетильной ситуации необходимо было перестраховаться. Это не первые ищейки, с которыми Леви приходилось иметь дело. И, надо полагать, не последние.
Как и ожидалось, после насыщенной жизни центральной Метрополии, где без труда можно найти развлечения на любой вкус, путешествие на корабле для некоторых членов комиссии стало испытанием само по себе. Уже к окончанию первого дня все успели пресытиться однообразным пейзажем и ограниченным набором опций для досуга, что значительно упрощало Леви его работу. В происходящем не было ничего удивительного, ведь эти люди привыкли к совершенно другой жизни, в долгие морские путешествия они доселе выбирались разве что на огромных круизных лайнерах. Допив очередную чашку красно-золотистого чая, Леви сделал ещё одну мысленную зарубку: «морская болезнь». Увы, она полноценно никого из строя не вывела, лекарства от неё стоили копейки и выдавались самой командой корабля, но нервы всё равно потрепать успела. Всё это, при должном ораторском мастерстве, которым обладал Эрвин, можно было использовать для отсрочки проверки под предлогом необходимого отдыха.
4 декабря 2854
Чем ближе корабль подходил к плавучей лаборатории, тем сильнее становился внутренний дискомфорт от слияния совсем противоположных эмоций. Леви никогда не видел «Аркадию» лично, лишь слышал истории о ней… от друзей, с которыми в последние годы виделся совсем редко. В этом мире существовало ничтожно мало людей, в присутствии которых Леви чувствовал внутреннее умиротворение и комфорт, общение с которыми не было ему в тягость... которые считывали всю палитру эмоций через взгляд, что другим людям казался почти безжизненным. Эрвин и Ханджи были не просто друзьями по университету, не просто товарищами по бизнесу, но практически членами семьи, и от этого внутреннее волнение казалось всеобъемлющим. Покидая корабль последним в составе их делегации, Леви почти физически чувствовал, как его коллеги готовы упасть на след. Для некоторых из них это возможность выслужиться, ведь далеко не всем повезло иметь семейные связи в правительстве, а прорубать себе путь наверх в этой системе было делом совсем непростым. На что они готовы будут пойти ради этого — загадка.
Ступив на территорию плавучей лаборатории, Леви незаметно выдохнул и первым делом принялся глазами искать Эрвина. Ему предстояло поймать на себе тяжёлый, холодный взгляд, которым друг обычно смотрит на тех, в кого минутой позже совершает три выстрела и один контрольный. Подарок от Фарлана, который сейчас из кожи вон лез, чтобы удержать от обвала их рынок, и от самого Леви, который, в этих безрезультатных попытках связаться, успел вдоволь насладиться всем спектром переживаний и волнений.
Поделиться2815-08-2024 15:07:34
GENERAL DRU-ZOD [DETECTIVE COMICS]
раса: криптонец
возраст: что-то за 50 и вышедеятельность: бывший военный, злодей
место обитания: Негативная Зона и иногда ЗемляКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
[indent] [indent] Как много ты готов сделать для того, чтобы твоя раса была лучшей?
Генерал Зод - это имя вселяет в людей и существ других планет страх. Но когда-то был только Дру-Зод, сын учёных, которые хотели сделать новые открытия, а нашли лишь погибель.
Ты - последний из своего рода. Тебя спас род Эл, и именно они поспособствовали твоему становлению в военной карьере.
[indent] Как много ты готов сделать для выживания?
Выяснилось, что очень и очень многое. Даже отдать жизнь собственного отца.
Убийца. Тиран. Злодей.
Но так ведь было не всегда? Когда-то в тебе горел огонь завоевания, открытий, как в твоих родителях. Ты хотел Криптону лучшего, потому что тебя воспитали патриотом своей родины. Ты мечтал восстановить былое величие. Ты надеялся сделать так, чтобы криптонцев опять боялись во всех уголках вселенной. Чтобы при одном упоминании твоей расы - все вставали на колени.
Даже если от тебя для этого потребуется ложь, подлог и развязывание войны с соседней, мирной расой. Ты готов был на всё.
А теперь вселенная боится тебя.
Теперь встают на колени пред тобой. Ты - генерал. Ты - великий полководец. Стратег. Тактик и боец, каких не видывали давно. Последний истинный сын Криптона.
Тот, кого предала его собственная раса, проигнорировав твои старания возвысить их. Сославшие тебя в Негативную зону.
[indent] [indent] Как много ты готов сделать, чтобы создать новый Криптон, Зод?ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Здравствуйте, если вы всё ещё смотрите на эту заявку и уже чешутся кулаки поправить мои заявления, и меня и вообще всю Землю, чтобы восстановить Криптон - значит всё правильно и чудесно и именно вы-то нам и нужны!
Что у нас есть? Есть я, мой отец Кэл-Эл, есть и Кон-Эл. И ни одного Зода, представьте? Понятно, что мистер Лютер устроит нам веселье по плану и без, но как-то хочется родного, криптонскогопиздюля, понимаете о чём я?
Что нам от вас потребуется: грамотность, готовность ждать (мы суперы, но мы не быстрые), желание играть и делать дела - как хорошие так и плохие. Всё же относительно, да?
У нас есть кое-какие идеи, где вам может достаться главенствующая роль. Внешность - обсуждаема, но давайте согласимся - Майкл Шэннон умеет в харизматичных ублюдков и что-то подходящее у него можно найти при желании, каким бы не был сомнительным дизайн Зода у Снайдера.
В общем, приходите, зовите в гостевой - всё решим и обсудим. И да, я бы хотел увидеть от вас пробный пост за Зодда, сами понимаете, такую роль просто за красивые глаза не дают хдПробный пост[indent] Заминка, несвойственная обычно, не стыкующаяся с его воспоминаниями о том "как было", но он просто ждёт. Терпеливо, спокойно, без суеты, уж если чем и научила его вся эта история - так это умению ждать. Ждать момента. Ждать восстановления сил.
Немножко - ждать чуда. Пускай оно и не случилось. Не важно. То, что он смог найти дорогу до дома - это уже само по себе чудо после всех этих злоключений.
Мама и папа всегда учили его не роптать, не быть тем, кто всегда недоволен. В любой истории можно найти что-то приятное, воодушевляющее. Даже в самой непроглядной ночи - засияют звёзды. Солнечные лучи проберутся и на самое дно вулкана, если достаточно долго этого ждать.
Джон - умеет ждать. По крайней мере ему хочется верить в то, что он умеет.
Отец наконец рассказывает ему о планах, и Джон взвешивает за и против.
Он скучал, и возможность побыть с родителем как можно дольше - успокаивает его. Нет пока в этом мире ничего более воодушевляющего, чем присутствие Кларка Кента для него. Возможность в любой момент коснуться отца, понять - это он, тот самый, тот, кого он помнил всё это время, тот, кого мечтал встретить там, далеко, кого звал, когда было совсем невмоготу. Чьё биение сердца впаяно в память, и сосредоточенность на нём - дарит покой.
Им нужно поговорить. Наверное, Джон не знает. Ему трудно представить с чего начинать и о чём стоит вообще говорить. Всё прошло так быстро, но одновременно с тем - слишком медленно и ни капли не незаметно. Он рассказал, вероятно, все события своего путешествия, но, кажется, у родителей были ещё какие-то вопросы. Джона это не удивляло, естественно, но он боялся сделать хуже.
Это чувство вины, что залегло в осанке, в морщинках у глаз. Он видит их. И хочет стереть, исправить, забрать и выкинуть к чёрту.
Вины отца нет. И никогда не было. И точка на этом.
Кларк и Лоис всегда старались дать ему наилучшую жизнь. Оставляли карьеру, прятались в далёком городке - всё ради того, чтобы у Джона было самое простое и настоящее детство. Безопасное. И юный Кент не может испытывать хоть что-то, кроме благодарности. И винить кого-то из них просто за то, что они не смогли предугадать столь дикое развитие событий и отпустили его в путешествие его мечты? Это не возможно.
К своему горю - Джон найти в себе силы, чтобы просто так открыть рот и это сказать, не может совершенно. Казалось бы - простое, но столь важное. Одновременно с тем - критически серьёзное и весомое. Не тот момент, наверное, да и готов ли сам папа это услышать? Вся эта развернувшаяся драма для него слишком близка, слишком свежа.
Но и сам Джон, несмотря на то, что для него прошло куда большее количество времени - так и не смог найти никаких слов, которые могли бы хоть как-то хоть кого-то утешить.
Едва ли он сам себя утешит, не говоря уже о том, чтобы привнести какую-то толику спокойствия в жизни родителей.
Могло бы всё быть иначе? Наверное. Но не стало. А мысль о том, что он потеряет ещё больше времени за тем, что будет пытаться избегать острых углов не просто претила - она ужасала.
- Конечно, да, я пойду. - старается улыбнуться как можно более воодушевляюще. - У меня есть план лишь побыть с тобой. - пожимает плечами. Это не ложь, и отец должен это понимать.
Да, может, конечно, Джону больше не одиннадцать, но внутри он всё так же хочет узнать больше о себе, об отце, о всей той работе, что сваливается на плечи Супермена, когда никого нет рядом и свидетели просто не возможны.
Ребёнком он часто напрашивался в подобные дела. Крепость папы казалась не просто огромадной - она была каким-то отдельно существующим миром, в котором было возможно если уж не всё на свете, то точно - многое.
Даже сейчас, когда Джон повидал многое она всё ещё не растеряла того удивительного шарма. А от упоминания о кодах управления даже немного захотелось расправить плечи - это ведь такое доверие со стороны отца! И подвести его было ну совершенно не допустимо.
...взрослее... Джон отводит взгляд и хмурится. Он не чувствует себя на свой возраст. Он даже не уверен, что знает его точно. Сколько лет прошло? Три? Два? А может и все семь? Насечки не помогали, а лишь вгоняли в уныние и забирали последние лучи надежды.
Но всё это он отгоняет на дальний план, как можно более дальний. И отец помогает, напоминая о том, как с Дэмианом приключался.
Для Кларка это совсем что-то свежее, глупость детей, которые хотели доказать своим отцам, что они способны быть сами по себе. А вот тут - стоит его собственный сын, который и правда уже, кажется, способен если уж и не занять его место (а Джону не хочется, больше не, лишь рядом быть только) - то уж точно на равных выдерживать ту же поклажу работы.
Ещё, конечно, это напоминало о том, что очередной тяжелый разговор ожидает Джона впереди - с Дэмианом. И как там объяснять произошедшее - не понятно. Да и думать пока не хочется. Он придумает потом.
Если вообще захочет. Да, он писал ему письма, записывал видео, рассказывал про каждую планету, которую посещал, пока ещё мог. И искренне надеялся, что Дэмиан его сообщения получает.
Как и родители.
Теперь он знает больше. И собственная наивность кажется такой идиотской, такой ... глупой?
А потому и бессмысленно цепляться к себе за эти поступки. Он был ребёнком, он верил Джор-Элу. Он искренне хотел стать "настоящим" криптонцем. А вышло так, что ощущает себя ещё меньшим, чем когда-либо.
- Прости, пап, - сам не совсем понимает за что извиняется. За проделки ли, которые отец припомнил, или же за то, что всё вот такое теперь у них. Не правильный возраст не правильного сына. Не настоящий криптонец настоящего супермена.
- Наперегонки? - лукаво улыбается, хватая последний тост с тарелки, что была около кофеварки. Ему слишком тяжело видеть отца таким потерянным, а потому нужно что-то сделать, и в голову, к сожалению, не приходит ничего особенно разумного. Гонка же - это просто и понятно. То, что заставит отвлечься.
Заодно, наверное, Джону хочется похвастаться, что он больше не боится летать, что он уже не так слаб, как раньше, когда отцу приходилось носить его на своей спине, чтобы добраться до Крепости. Две птицы одним махом, как говорится?
Поделиться2926-08-2024 15:09:00
раса:
цундеречеловек
возраст: 25 летдеятельность: худший, но все еще любимый младший брат, Серый страж/Храмовник
место обитания: Тедас
Oussama Guessoum, Leo Mangieri, Dorian Havilliard, как пример, или на выбор игрокаКЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Хоук то, Хоук сё, старший брат самый любимый у родителей и сестры, самый успешный, самый яркий, и бедняга Карвер вынужден принимать это как должное. Не смирится – быть в вечной тени Фалько унизительно. Карвер знает, что и сам чего-то стоит, и всё пытается это доказать, прыгнуть выше себя, выше брата, но чем больше пытается, тем больнее падает. Он, бы, может, и сумел, только портит все дрянной характер, грубый и язвительный.
Карверу приходится пройти свой путь, через обиды и лишения, отгоревать утраты и решить, кем он действительно хочет быть. Несмотря на горечь и отчаяние, понять, что лучшей семьи, чем у него, просто не бывает. Защитить сестру и встать на сторону брата, найти собственную дорогу и стать лучшей версией себя.ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Очень жду братана-братишку, ради невзаимного хейта и колючих моментов, потому что Карвер и Фалько буквально противоположности и в характере, и в классе - Фалько весельчак-добряк-маг, а кем будет Карвер, воином Серых Стражей или Храмовником, решать вам. Хочется посмотреть и на еще незрелого, вечно обиженного Карвера, и на того, кем он станет, когда вырастет, да. Для улучшения его характера и жизни, и для одного сюжетного момента лучше, чтобы он стал Стражем, но и Храмовнику я буду рад, это более жесткий вариант. Будет классно показать, как он в итоге защищает брата от Мередит и Орсино, как они через тернии находят общий язык, и как Фалько жертвует собой в Тени ради спасения брата (это мои мысли, хотелось бы развить подобным образом). И да, Бетани у нас жива, а Фалько любит и брата, и сестру одинаково, даже если Карверу временами кажется иначе.
Анкету попрошу написать самостоятельно, чтобы было видно, как вы понимаете персонажа, но расписывать много не обязательно. Также попрошу отправить свой пробный пост в личку.
От игрока жду в первую очередь заинтересованности – роль для меня важная, хотелось бы видеть на ней постоянного игрока, у которого есть желание и время развивать своего персонажа. Адекватность, грамотность и инициатива тоже приветствуется. Люблю красочные обсуждения сюжета, совместное горение, для меня важны эмоции, без этого никуда. Посты я пишу обычно внушительные, на пару листов ворда, по времени как повезет, могу ответить за пару дней, могу за пару недель, пара месяцев – потолок, стараюсь настолько сильно не затягивать, в норме пост в две-три недели и отдавать, и получать.
Играю и сюжет, и различные аушки люблю (модерн, ивел-варианты). Если интересно, почему не Гаррет – а вот придете, и узнаетеПробный постФрэнк Моррисон в этой жизни – отброс человечества. Отброс, впрочем, высшего класса, из тех, кому не харкают в спину, не смотрят в глаза, боятся, но в зале суда навесят вдобавок ко взлому с проникновением парочку преступлений мелкого пошиба – хоть с ними, хоть без, загремит он крепко. Фрэнк, правда, ни разу [долго] не сидел – судьба балует или природный дар – и ядовитое чувство безнаказанности селится внутри, отравляя сильнее порошка, подстегивая к новым нарушениям, каждое новое из которых, как по лестнице вниз, отвратнее предыдущего, уже давно перешедшее грань рядовых преступлений.
Убийство считается королем преступлений, венцом грехов.
Фрэнк Моррисон переходит грань убийства легко, закладывая в фундамент пиздеца всей своей жизни новый кирпичик. Он больше, мощнее предыдущих, его уже не сломать, и, главное, заставляет и других обзавестись таким же. Заставлять Фрэнк умеет и любит, с самого детства, он, кажется, родился с этим даром, и даже иной раз не требуется убеждать – люди сами идут на его поводу, как овцы за пастырем, и даже рады такому лидерству. Фрэнку достаточно слова, взгляда, и вот уже своеобразная жертва не замечает, как делает все по его неписанному правилу, ставя его желание догмой. Где-то там, в иной жизни, Фрэнк Моррисон стал бы действительно мессией, он мог бы удивительно спасать и вытаскивать людей из самой глубокой бездны, но в жизни этой он в эту бездну лишь играючи подталкивает, наблюдая за чужим падением с интересом маньяка.
Фрэнк как-то незаметно решает, что в его дерьмовой жизни слишком мало адреналина, и потому переходит последнюю черту, и не один. Только адреналин способен победить эту мрачную, тухлую жизнь, в которой ему изначально тупо не повезло [всегда ведь удобно давать оправдания своим действиям?].
Где-то там, в параллельной реальности, Фрэнк, вооруженный черным кейсом, на новеньком мазератти мчится на важную встречу акционеров, ведь как же без него, верно?, где-то в этом мире, Фрэнк, вооруженный грубым ножом, вгоняет его по самую рукоять в тело несчастного старика, и кровь его мчится по острию и рукам убийцы. Там Фрэнк убеждает своих коллег в единственно правильном расходовании средств, здесь Фрэнк убеждает своих друзей по очереди всадить нож в обмякающее тело, — так, они повязаны одним преступлением навсегда.
Фрэнк вспоминает детали убийства сейчас с каким-то особым упоением, но про себя чувствует, как уже начало ускользать то первое ощущение хлесткого удовольствия. Говорят, секс и наркотики приносят его аналогично, только все это чушь. Фрэнк пробовал и то, и другое, но ничто не сравнится с тем, что дарит убийство: власть пополам с опьяняющей дрожью в руках, дымкой в глазах, что точно круче прихода, мощнее оргазма.
Снег хрустит под ногами, словно мягкие детские кости. Должно быть, здесь холодно, только Фрэнк ощущает странное тепло, несмотря на легкую кожаную куртку. Пар от дыхания смешивается с воздухом, вовсе несвойственный погоде темный туман стелется по земле, и все окружение почему-то на миг кажется Фрэнку зыбкой иллюзией. Интуиция? Обычно он ведется на свой же мозг или сиюминутные желания. Фрэнк останавливается резко, оборачивается, пронзая окружающую тьму колким взглядом, всматривается внимательно, на стволы деревьев, вдаль, переводит взгляд на кроны в вышине, медленно поворачивается назад, дернув пальцами.
Среди гнетущей, мрачной тишины он явственно слышит шепот.
Слов не разобрать, словно помехи на старом радио, и все же, это точно чей-то голос, ни то мужской, ни то женский, но Фрэнк не боится. Звук монотонный, как будто далекий, и все же звучит так близко,— не у него ли самого в голове?... – и вместо страха Фрэнк напротив ощущает спокойствие. Голос знает, что он, они совершили. Голос все понимает и одобряет, и, более того, хочет увидеть это снова.
Фрэнк едва вздрагивает от неожиданности и резко оборачивается снова, теперь уже замечая знакомую, ссутулившуюся фигуру. Шепоты исчезли, а им на смену пришло гадкое разочарование, — ему помешали, а он ненавидит, когда мешают. Особенно плачущие истерички, ничего не стоящие без своих более видных и зрелых подружек.
— Завали, блять, — Фрэнк дает ей договорить, не перебивая, и, обычно спокойный, обманчиво-дружелюбный, не сдерживается, вскидывает руку для удара, однако вместо него грубо затыкает Сьюзи рот. Истеричек и тупиц Фрэнк не выносит, а Сьюзи на его взгляд апофеоз первого, тупицей временами просто умело прикидываясь. Фрэнк умеет видеть в людях потенциал и замечает его в невинных манипуляциях Сьюзи, однако терпит ее фактически только из-за просьбы [весьма убедительной] Джули, да и невесть как запавший на нее Джо огорчился бы, если б Фрэнк выкинул ее из тусовки. Моррисону приходится присматривать за ней, малолеткой с невинным взглядом и грязными мыслями, улыбаться, чокаясь с ней бутылкой пива, будто они лучшие друзья, но ни на секунду не ослабляя контроль. Такие вот тихони чаще всего держат в себе целую ораву чертей.
– Я сказал, закрой рот. Вызовешь копов, загремишь сама и предашь своих друзей, или ты забыла, что мы теперь повязаны? – голос Фрэнка вкрадчиво-мягкий, как у мартовского кота и вспышку ярости замещает собой привычная улыбка. – Ну, ну, не нервничай, Сьюзи. Джули и Джо я не видел, и, если мы хотим их найти, тебе надо успокоиться, верно?, — кого угодно выбесило бы отношение к себе как к малолетке, только Фрэнк вместо издевки добавляет в голос самое искреннее участие, убирая руку.
О, он прекрасно знает, как Сьюзи его ненавидит. Боится, а после убийства особенно. И сейчас ту самую тихоню грозится заменить орава чертей, сейчас, похоже, Фрэнк очень не вовремя может узнать, что действительно держит в себе Сьюзи, и, пусть неприязнь у них друг к другу обоюдная, Фрэнку самому интересно, что за херь тут происходит, а с каким-никаким партнером проводить расследование явно удобнее.
— Мы должны были это сделать, понимаешь? Или ты хотела бы, чтобы Джули пострадала, м? – Фрэнк едва наклоняет голову, всматриваясь в заплаканное лицо Сьюзи своими грязно-голубыми глазами, после снова бросая взгляд на лес. — Надо идти, доплачешь на ходу. Я видел кого-то за деревьями вдалеке, потому и пошел сюда, будь начеку.
Поделиться3018-09-2024 22:15:32
You fight valiantly against fate, but I am stronger here
• • • • MIRAAK
the elder scrolls • древние свитки • мираак
travis fimmel«Время и место каждого Подвига определяются Судьбой. Но если не придет Герой, не будет и Подвига»
Зурин Арктус, подземный корольЭто не про тебя сказал Арктус. Или скажет? Не важно. Ты - не герой.
Они забрали тебя с умирающей родины — в новые земли, что были всё так же укрыты снегом, иногда больше похожим на пепел от сжигаемых деревень.
Ты родился на Атморе и даже немного помнишь её. Помнишь вкус снега, вой ветра, тяготы жизни на умирающей земле, что не плодоносит. Возможно, твоё рождение было ответом на вечные мольбы народа, послать защитника и спасителя? Может быть. Как знать. Всё это укрыто снегом. Пеплом. Стерто криком драконов.
Тебе не повезло, равный Довам — ты должен был подчиняться и служить им, скрывая свои таланты и умения — иначе бы тебя убили.
Первый Драконорождённый. Тот-Кто-Мог-Пожирать-Их-Души, становясь сильнее, обретая мудрость поверженных противников. Ты мог бы стать легендой, почивать на лаврах славы, купаться в обожании своего народа, вести его за собой, но ты не смог побороть жажду власти, что характерна для всех детей Акатоша. И всех тех, кто несёт бремя их крови.
Ты не стал героем. Ты стал - Предателем. Твой храм был разрушен. Над тобой был поставлен цепным псом тот, кто считал тебя своим другом, а ты стал не нужен - никому. Спи. И жди - новую войну.
Бойся своих желаний, бойся своих снов, бойся теней в своих снах, что вьют свои тёмные гнёзда между мгновениями, когда ты моргаешь.
К тебе пришли во снах, что меньше всего были похожи на сон. Ты - проигрывал. Dova не любят проигрывать. Носящие их кровь - тоже. На твой зов в пустоту Обливиона откликнулись. Коснулись. Предложили знание. Запретное. Терпкое. Сладкое. Польстили твоему эго.
Демон Знаний никогда не предлагает не выгодной сделки. Для себя.Тебя спасли. В последний момент. Укрыли в Апокрифе, вотчине Хермеуса Моры, принца Знаний и Тайн, приливов и Судеб. Время и место Подвига действительно определяется Судьбой, имя которой Хермеус Мора.
Удивляй. Будь интересным — иначе тебя ждёт не самая завидная судьба любого, кто перестал радовать своего даэдра
Апокриф может свести с ума. Ты видишь это, ощущаешь это, чувствуешь это. Зелёное небо. Черная жижа. Запах пыли. Статичность. Первое время ты не видишь ничего кроме бесконечных книг. Первое время ты не слышишь ничего кроме бесконечного шепота. Первое время - ты не знаешь как тут можно вообще существовать.
Ты учишься.
Ты постигаешь.
Апокриф только кажется статичным. Таким он встречает всю эту человеческую шелуху, которая прорывается в него незваными гостями. Так они остаются искателями.
План Обливиона похож на луковицу. Слой за слоем.
Апокриф - живой. Дышит. Полон цвета, а не только зеленой тоски. Даэкрыса, которую ты приучил - забавляет тебя.
Так ты знакомишься с тайнописцами. Крошками-наблюдателями. Видишь красоту в безумной упорядоченности этого Плана Обливиона. Знакомишься с тайнами. Гладишь вероятности. Кормишь их с руки. И в Сердце Плана находишь... человеческий аспект даэдрического князя. Не чемпион, но проводник Его воли. Глашатай. Сосуд. Вместилище. Часть массива информации. Интересный эксперимент Демона Знаний.
Быть смертным - забавноНо даже тихому шепоту, мягкому касанию, вящему поклонению, нежной привязанности - не дано укротить жажду власти, что лежит в основе драконьей крови. Дети Акатоша таковы, какими их создали. И наследники их крови - не исключение. Ты - не исключение. Ты - никогда не был исключением.
Ты придумываешь тысячу причин, которые кажутся то благородными, то величественными, чтобы выбраться из Апокрифа. Ты шепчешь в ночи: "Я делаю это не для себя", но каждый кто знает Dova - знает, что они делают всё для себя. Как и наследники их крови.
Ты - врешь.
Себе.
Мне.
Это будет интересно, смертный, удиви меняТы не погиб. Ты забавен. Ты - спасён. Немного усмирён. Но подачку тебе всё-таки сделали. Ты порадовал своего даэдрического владыку. Вот тебе возможность бывать в мире. Вот тебе возможность бывать в мире - не одному. Ты же хотел показать давно мёртвому манмерскому мальчишке каков стал Нирн? Показывай. Но никогда не забывай - всё записано в Свиток. А Время и Место для всего определяет Судьба.
То есть я - Хермеус МораДополнительно:
ᚖ К сожалению, всё-таки по упрощёнке не получится пройти, что-то в анкете да придётся написать, а не только ссылку на вики кинуть
ᚖ В постах мне важны заглавные буквы и третье лицо. Размер постов - не очень важен. Мой - от 2.5к до 3.5к. Птица-тройка - подстроюсь под тебя. Мне не принципиально. Оптимальная скорость: пост в неделю/полторы. Но тут я тоже склонен подстраиваться под соигрока.
ᚖ Если The Elder Scrolls Online прошёл мимо - бережно всё перескажу с картинками и прочим таким.
ᚖ Любые ау/кроссоверы всегда наготове - перед тобой мастер генерации шестисотого уровня. Есть клёвая тема кроссовера с около-Лавкрафтианской жутью х) в сеттинге нуарного Парижа ревущих двадцатых х)
Пока Мираак говорит, окружающий их План чуточку сдвигается так чтобы Принцу было удобней работать с алхимическим столом. Под звучание голоса, что чужд этому миру, Хермеус склоняется над склянками и ретортами. Эта встреча подходит к концу — он это знает, видел в Свитке, видел когда-то в собственном Сердце, что надежно скрыто и укрыто на самом видном месте. Однако, прежде чем время истает до самого конца у них есть последние крохи его. Мираак, в своих амбициях, не боится идти по головам, предавать и заключать союзы. И Принцу даже интересно как именно смертный исполнит первую просьбу Демона Знаний. То что исполнит — ясно и так, интрига в том лишь как.
Сказка горчит не хуже паслёна — такая же ядовитая в ней мертвая вероятность. Что ж и она сгодится... В чуть дрожащем мареве иного спектра восприятия мира, Хермеус вытаскивает этого живого мертвеца из слов Мираака и в мире материальном подает сам себе — черное щупальце, косится на смертного своим единственным глазом, но послушно кладет мертвую вероятность прямо в руку Принца. Щепоть мертвой вероятности, две — чужих амбиций, четыре — тщательно перетертые знания. Руки Принца замирают, когда рассказ внезапно прекращается.
Хермеус в смертном теле — больше человек, чем даэдра. Его знания, умения и навыки тесно сплетаются с тем что сохранилось от когда-то так порадовавшего его бретонского мальчишки. Эта книга была самой сложной для сохранения — она умирала от скверной болезни. Многие бесценные моменты и знания были утеряны. До Морвена Хермеус никогда не смотрел в сторону тайн Адамантовой Башни. Но после — заинтересовался. Итог — закономерен.
— Продолжай, пожалуйста, — не приказ — просьба. У Хермеуса вообще не ладится с приказами. Обычно он просто исподволь подводит кого-то к тому, чтобы было так как надо ему. Знания — хрупки в сути своей, вероятности — хищны. Если слишком давить — ничего не получится получить, а злодейки попируют. За это Хермеус любит свой человеческий аспект — он умеет договариваться, используя все что дает ему весь Принц. Или же лучше сказать что это Принц умеет договариваться, используя все что дает ему этот аспект? Единственно верного ответа — нет. И не может быть.
Руки снова начинают двигаться над столом, а ингредиенты снова вкладываются в руку черными щупальцами, которые то и дело косятся на Мираака своими глазами. Последняя часть этого скромного зелья — истошно вопящая вероятность. В смертном восприятии — она просто пищит, некрасиво, ужасно тонко, но терпимо. В восприятии же Принца, она истошно орет так что хочется как можно быстрее ей свернуть шею. Раздражающий звук. Но она должна попасть в ступу еще живой, и еще живой должна быть раздавлена. Люди называют это удачей. Все тщательно смешивается, прогревается в реторте, и оседает в двухрожковой колбе с круглым дном.
Средству нужна капелька времени чтобы настоятся и Хермеус немного подкидывает его в огонь горелки под двухрожковой колбой. Времени всегда мало, тратить его так — несколько расточительно. Но Принц прекрасно знает что сейчас — можно. И нужно. Мираак — это его способ забрать один очень старый долг. Давнюю плату за оказанные милость и услугу. Многие почему-то думают что Демон Знаний забыл про них и радуются, что смогли так ловко обвести даэдра вокруг пальца. Однако, никто из них не думает что для всего есть нужный момент. И когда он настанет — Принц получит свое.